двадцати пяти работникам отопительного бюро было не под силу справиться без посторонней помощи.

Ли Юй проследил за взглядом императора и, увидев Вэй Инло, изобразил удивление:

– О, и ты здесь! Обычно Работный дом присылает на помощь евнухов, зачем в этот раз они прислали девушку?

Вэй Инло стояла молча, опустив голову. Это поручение дал ей Юань Чуньван, он обо всем заранее договорился, ей не давали никакой тяжелой работы. В обязанности девушки входило время от времени подавать инструменты, поэтому по большей части она сидела без дела. Раны на ее руках почти полностью затянулись.

Перед собой она увидела знакомую пару ярко-желтых сапог, а над головой прозвучал голос Хунли:

– Ты была в Работном доме очень долго. Не хочешь ли снова вернуться во дворец Чанчунь?

Зная нрав императора, девушка осторожно ответила:

– Я нарушила правила и не смею надеяться.

Ее осторожность расстроила императора, хотя он и сам не мог понять почему. Он холодно добавил:

– Ты можешь попросить меня!

Ли Юй тоже посмотрел на нее и подсказал:

– Барышня Инло, его величество дает тебе шанс!

Но Вэй Инло не стала глотать наживку, решив, что здесь есть какой-то подвох.

Хунли буравил ее взглядом, посмотрел на израненные пальцы, а затем вдруг произнес:

– Императрица очнулась!

Вэй Инло подняла голову и изумленно посмотрела на него.

– Она долго пролежала в постели, почти не ходит, сильно исхудала и постоянно пребывает в плохом настроении, – продолжил император. – Вэй Инло, императрица была к тебе так добра, неужели ты не хочешь вернуться во дворец Чанчунь, чтобы служить ей?

Вэй Инло понимала, что в словах Хунли есть какой-то подвох, но теперь у нее не оставалось выбора, поэтому девушка вновь склонилась перед императором и попросила:

– Прошу ваше величество проявить милосердие и позволить мне вернуться во дворец Чанчунь, чтобы служить госпоже императрице!

Обрадовавшись, что она клюнула на наживку, Хунли улыбнулся и сказал:

– Я разрешаю тебе вернуться, но, так как ты много раз дерзила мне, я должен наказать тебя!

Девушка ответила без колебаний:

– Инло готова принять наказание!

Улыбка Хунли стала еще шире:

– Сначала понесешь наказание, а потом будешь помилована!

Девушка снова посмотрела прямо в глаза Хунли:

– Я сделаю все, что прикажет ваше величество!

Время пролетело незаметно, вскоре наступила зима.

Столицу засыпало снегом. Все вокруг было белым-бело. А поместье семьи Фуча расцветилось красным.

Вокруг с треском взрывались красные петарды, а Фухэн, одетый в красный свадебный наряд, сидел один во дворе, потерянно глядя на висящий на окне иероглиф «двойное счастье».

Внезапно кто-то похлопал его по плечу и со смехом сказал:

– Брат, что с тобой?

Фухэн очнулся и повернулся к младшему брату:

– А, это ты, Ацянь.

Ацянь был молод и красив. Он был очень похож на Фухэна, но выглядел более худощавым и походил на студента, целыми днями сидевшего над книгами.

– Брат, сегодня твоя свадьба, почему ты тут прячешься? – спросил он.

– Я… я не знаю, – отрешенно произнес Фухэн.

Младший удивился:

– Наверное, счастье ударило в голову! Скорее иди в дом, тебя ждет невеста!

Уже нигде на этом свете не было возможности обрести покой. Фухэна почти силком затолкали в дом и заперли за ним дверь. С побелевшим от ужаса лицом он смотрел на одетую тоже во все алое невесту, лицо которой было закрыто вуалью.

Служанки новобрачной подали ему специальную палочку:

– Жених, скорее подойдите и снимите вуаль!

Он привык держать в руках тяжелое оружие и мечи, но, поднимая палочку для снятия вуали, не мог предположить, что она может оказаться такой тяжелой. Он чуть было не выронил ее из рук.

Но совладал с собой, аккуратно подцепил край вуали и медленно откинул, открывая застенчивое и очаровательное лицо невесты.

Эрцин всегда отличалась красотой и изяществом, но сегодня ее лицо в свадебном убранстве напоминало свежий персик, которого так хотелось коснуться губами.

Лишь один Фухэн при виде девушки побледнел еще больше.

Эрцин стояла, опустив голову, поэтому не заметила, как изменилось лицо жениха. А служанки новобрачной подумали, что он просто нервничает. Они закрепили брачную вуаль на потолочной балке специально заготовленным бамбуковым шестом:

– Желаем исполнения всех желаний и преуспевания во всех делах!

Согласно правилам церемонии, Фухэн должен был сесть рядом с невестой, но он продолжал стоять как вкопанный, пока одна из служанок не напомнила:

– Присаживайтесь!

Фухэн послушно сел рядом с Эрцин, на лице его по-прежнему не было никаких эмоций.

Служанки взяли полы их одежды и положили их внахлест на низком столике, где уже стояли тарелки с пирожками чадородия и лапшой долголетия, и поздравили их:

– Желаем вам обоим счастья, удачи и долголетия!

Им вторили другие:

– Да-да! И желаем пораньше родить наследника!

– Живите долго и счастливо до глубокой старости!

– Желаем родить побольше детишек! И жить в мире и согласии до глубоких седин!

Посреди праздничной суматохи одна из служанок поднесла новобрачным тарелку с пирожками чадородия. Сначала она подала один пирожок невесте, и та осторожно откусила кусочек. На белом тесте остался красный след губной помады. Служанка с улыбкой спросила:

– Свежий[1]?

– Свежий, свежий, – смущенно ответила Эрцин.

Все засмеялись и захлопали в ладоши.

Служанка подошла к Фухэну и поднесла пирожок к его рту, но когда он доел до половины, то внезапно оттолкнул ее руку, поднялся и выбежал из комнаты.

Его тошнило.

Когда юноша, держась за стену, наконец смог распрямиться, то увидел, что все вышли во двор и с удивлением смотрели на него, недоумевая, что могло вызвать такие страдания.

– Уходите все, – выдавил он хриплым голосом, вытирая рот рукавом. Когда все разошлись, он вернулся в покои и медленно опустился на стул, глядя на жену, сидевшую на краешке кровати.

Между ними была бездонная пропасть.

Спустя долгое время Эрцин, поколебавшись, сделала попытку поговорить. Дрожащим голосом она спросила:

– Фухэн, ты… сожалеешь?

Юноша вздрогнул, он сразу вспомнил слова сестры: «Фухэн, я боюсь, что ты будешь сожалеть об этом всю свою жизнь».

Он сделал глубокий вдох и ответил, уговаривая самого себя:

– Нет, не сожалею.

Эрцин вздохнула с облегчением и тепло улыбнулась:

– Я тоже не сожалею. Даже зная, что ты любишь другую, я все равно хочу быть твоей женой! Фухэн, ради того, чтобы быть с тобой, я готова терпеть любые страдания.

Фухэн понял, что она имеет в виду, вздохнул и, взяв ее за руку, тихо сказал:

– Эрцин, с того самого момента, когда я согласился взять тебя в жены, я принял решение забыть ее.

– Правда? – радостно воскликнула молодая женщина, поднимая голову и с обожанием глядя на Фухэна. В глазах ее заблестели слезы.

– Да. Теперь ты – моя жена, и я должен нести за тебя ответственность. Ты – единственная женщина, с которой я хочу быть до конца своей жизни… – чеканя слова, произнес Фухэн ту фразу, которой пытался убедить императрицу, а теперь успокаивал ею Эрцин.

Он мог обмануть этими словами кого угодно, кроме самого себя.

После некоторых раздумий он добавил:

– Но мне нужно время…

Эрцин нежно коснулась кончиками пальцев его губ и мягко ответила, покачивая головой:

– Я понимаю, я все понимаю. Ничего страшного, я запомню