начал теребить ее волосы, немного испортив прическу. Но супруга Чунь не обратила на это внимания:

– Четвертый принц такой милый!

Благородная супруга Сянь передала Чжэньэр миску и распорядилась:

– Уведите Юнчэна!

– Слушаюсь, – ответила Чжэньэр.

Служанки вышли из комнаты, за ними последовала Чжэньэр с мальчиком на руках. В комнате остались лишь благородная супруга Сянь и супруга Чунь.

Сянь подошла к туалетному столику и позвала Чунь:

– Присаживайся, твои волосы растрепались, я поправлю.

Распустив ей волосы, она начала расчесывать их гребнем.

– Столько лет прошло, а красота сестры нисколько не померкла. Если пожелаешь, ты еще многого сможешь добиться.

Супруга Чунь посмотрела на свое отражение в зеркале. Ее тонкие, словно ивовые прутья, брови нахмурились.

– Что? Неужели ты и сейчас хочешь впустую стараться ради императрицы? – с улыбкой спросила Сянь. – Столько лет ты трудилась ради ее блага и получила в итоге… лишь даром потраченные годы, а мы ведь не молодеем, вот, смотри…

Она обнаружила в волосах супруги Чунь седую волосинку, легонько выдернула ее и положила на стол.

– Сестра, у тебя уже и седые волосы пробиваются. Сейчас ты еще молода и красива, но что будет, когда ты состаришься?

Еще несколько недель назад супруга Чунь пропустила бы эти слова мимо ушей, думая, что кто-то пытается вбить клин между ней и императрицей. Но, как правильно заметила благородная супруга, времена изменились. Теперь, когда произошел разлад, она прислушивалась к каждому слову Сянь.

– Женщин в гареме будет все больше, а мужчина… останется только один, – ласково говорила та, тщательно подбирая слова. – Иметь ребенка – значит обеспечить себе спокойную старость. Даже дворцовые евнухи понимают это. Перед наступлением старости они часто берут себе ребенка на воспитание, чтобы было кому о них позаботиться в будущем. Как же ты можешь этого не понимать?

– Я… – попыталась возразить супруга Чунь, но ее чувства были в смятении.

– Все готово, – объявила благородная супруга, вставляя в гладко уложенные волосы шпильку с золотым фениксом. Затем она наклонилась, приблизив свое лицо к лицу гостьи, и, глядя на их отражение в зеркале, произнесла:

– Сестра, ты так долго жила как во сне. Пора проснуться!

Глава 99. Конец терпению

Весть о том, что императрица снова может ходить, долетела до дома семьи Фуча. Старая госпожа решила, невзирая на болезнь, отправиться в храм помолиться за здоровье дочери, а перед отъездом попросила Фухэна навестить ее величество.

После вступления в должность Фухэн редко бывал во дворце. Во-первых, он был очень занят, а во-вторых, старался избегать сестру.

Но в этот раз избежать встречи было невозможно. Он долго ходил вокруг дворца, собираясь с духом, и наконец вошел внутрь.

– Приветствую госпожу императрицу! – произнес он с поклоном, невольно скосив глаза в сторону Вэй Инло.

Служанка стояла рядом с госпожой, опустив голову, не говоря ни слова и не глядя на Фухэна.

– Инло, ты можешь идти, – сказала императрица.

Фухэн с тоской и любовью смотрел вслед удаляющейся Вэй Инло. Рядом с собой он услышал вздох.

– Все давно в прошлом, Инло уже перестала думать о тебе, и ты должен перестать. Неужели твое сердце мягче, чем у девушки? – с укором произнесла императрица.

Перед глазами Фухэна всплыла одинокая фигура, совершающая поклоны среди ветра и метели. Он крепко сжал кулаки и хрипло ответил:

– Не переживай, сестра, я всегда буду хорошо относиться к Эрцин и никогда не обижу ее.

Фухэн не признался в том, что со дня визита к императору он почти все время спал в своем кабинете. А если и делил постель с Эрцин, то даже не прикасался к ней.

«Прости, но я не забыл ее, – мысленно обращался он к супруге. – Все, что я могу сделать, – это обеспечить тебя всем, что захочешь, но я не могу отдать тебе свое сердце…»

Фухэн не отказывал Эрцин ни в чем, что можно было измерить деньгами.

Сестра видела Фухэна насквозь. Но как она могла вмешиваться в его семейные дела? Императрица сердилась на Эрцин за то, что та воспользовалась ситуацией ради своей выгоды, но ведь окончательное решение было за Фухэном.

И последствия нужно было расхлебывать ему самому.

– Тогда пусть твои слова не расходятся с делами! Инло осталась в прошлом, а Эрцин… будет теперь с тобой всю оставшуюся жизнь.

Фухэн мрачно кивнул.

– К тому же нельзя сказать, что Эрцин недостойна тебя, – продолжила императрица, утешая брата. Она принялась расхваливать свою бывшую служанку, указывая на ее красоту, умения, уравновешенность, доказывая, что она сможет быть хорошей женой.

Фухэн понимал, что сестра говорит от чистого сердца, поэтому выслушал ее, а когда императрица устала, попрощался и ушел.

Полный невеселых дум и забот, он вернулся в поместье семьи Фуча, ему навстречу выбежал управляющий.

– Молодой господин, наконец-то вы вернулись! – воскликнул он.

Что случилось? Императрица утверждала, что Эрцин – красивая, талантливая и уравновешенная девушка. Так оно и было до сегодняшнего дня.

Измученная долгим ожиданием внимания со стороны супруга, молодая госпожа стала вести себя очень странно: провоцировала скандалы, поднимала руку на прислугу, критиковала и даже наказывала слуг.

– Молодой господин, идите скорее в кабинет! – взволнованно начал управляющий. – Цинлянь при смерти.

Фухэн был шокирован этой новостью и быстро зашагал в дом.

Подойдя к дверям кабинета, он услышал пронзительный крик, который затем резко оборвался.

– Госпожа, она потеряла сознание!

– Приведите ее в чувство, – раздался холодный голос Эрцин.

Послышался плеск воды, затем мужской голос произнес:

– Резать?

– Продолжайте резать! – скомандовала Эрцин. – Отрезать волосы этой мерзавке недостаточно, я хочу изуродовать ей лицо, чтобы неповадно было водить шашни с Фухэном!

Фуча набрал в легкие побольше воздуха и распахнул дверь:

– Остановись!

Его кабинет, который всегда был обителью покоя, превратился в место ужасающей экзекуции: служанка со связанными руками стояла на коленях, дрожа от боли и страха.

Он узнал ее, правда, сейчас она была сама на себя не похожа.

Ее звали Цинлянь, она была очень расторопной и неразговорчивой. Девушку отправили прислуживать Фухэну только в прошлом месяце, они даже и словом-то перемолвиться не успели.

Фухэн смутно помнил ее лицо, но зато отлично запомнил ее волосы, которые, словно большое облако, окутывали ее голову. При взгляде на них на ум приходило стихотворение Бо Цзюйи: «После ароматной ванны волосы ниспадают с висков – драгоценная шпилька не может их удержать».

А сейчас когда-то пышная шевелюра была выдернута клочьями, отчего голова служанки напоминала разоренное птичье гнездо.

Эрцин топтала пряди волос, в беспорядке валяющиеся на полу, и размахивала ножницами, метя прямо в лицо.

– Остановись! – еще раз крикнул Фухэн. От увиденного он пришел в ужас.

Молодая жена обернулась и криво улыбнулась ему, а затем без малейших колебаний ударила служанку ножницами. Кровавый порез рассек все лицо. Она потеряла сознание и упала.

– Эти волосы такие мягкие и красивые, не стоит им пропадать, – сказала Эрцин и повернула залитое кровью лицо служанки к Фухэну. – Думаю, стоит зашить их в рану, пусть ходит с волосатым лицом, словно оборотень, не смея больше смотреть людям в глаза… Что ты на