Звонок последовал сразу же. Доктор, которому в случае чего пришлось бы Ворона латать, обеспокоился первым (иной раз казалось, Роман терпеть не может работать, вот и делает все возможное, лишь бы не обзаводиться пациентами). А еще он был настоящим другом.

– Вот сейчас точно не ко времени, – пробормотал Ворон себе под нос. Пришлось отвечать, а затем долго уверять, будто глупостей делать не станет и скорее всего ошибся.

Вряд ли маньяк подстерегал его в здании аэропорта намеренно. Более вероятно, они столкнулись случайно. Главной же неприятностью оказалось то, что Ворона тот знал в лицо. А если знал, значит, готовился к встрече: скорой, судя по ненависти.

«Везет мне на уродов, – подумал Ворон. – Редко, но метко».

– Нет, группа поддержки мне не нужна, ОМОН тоже без надобности, – ответил он и задумался. – Погоди, перезвоню.

Он быстро прервал разговор и отключил звонок. Было бы совершенно некстати, зазвони телефон в самый неожиданный момент.

Существовало слишком много «если», но Ворон отбросил их все. Попавшийся ему на глаза мужчина слишком ненавидел, соответствовал предположительному портрету маньяка-убийцы и вряд ли являлся просто попом, которому именно Ворон отдавил любимую мозоль в какой-нибудь дискуссии. И охотился: не именно за ним, а за кем-то еще.

Пытаться устранить кого-то в аэропорту – нонсенс. Проще подстеречь, например, на улице, но вряд ли маньяк специально выбирал самые сложные пути для осуществления убийств. Он подстерегал жертву там, где она ожидала нападения меньше всего. Дим, вполне возможно, сам впустил его в свой бункер. А если нет, пробраться в тот не составило труда: не через дверь, а например, выломав стену.

«Я вовсе не обязан играть в частного детектива», – подумал Ворон и позвонил Нечаеву.

Мыслили они, похоже, на одной волне, потому что «засланец ЦАЯ» первым делом упомянул в приветствии о необязательности вести расследование.

– У дураков и быков, – проворчал Ворон.

– Что? – не понял Нечаев.

– Мысли сходятся, Владлен Станиславович, – усмехнулся Ворон и попросил узнать, не работает ли кто из сотрудничавших с правительством сталкеров в аэропорту. В способности Нечаева добыть нужную информацию он не сомневался совершенно. Вопреки ожиданиям тот не стал удивляться или заверять, будто не имеет доступа к подобным данным, и обещал перезвонить через пять, максимум десять минут. ЦАЯ в отличие от ИИЗ обладала несравнимо большими полномочиями.

Выжидая время, которое сейчас было на вес золота, Ворон слонялся по третьему этажу, прислушиваясь и присматриваясь, но ничего особенного больше не замечал. Даже дождь унялся и более не стучал по крыше.

Где в аэропорту мог работать человек, чтобы его удалось застать врасплох? Везде и где угодно. Самые незаметные убийства – убийства в толпе. Человеческое восприятие слишком несовершенно: если ситуация выбивается из привычного положения вещей, люди прекращают ее понимать адекватно, не говоря уж о рассеянности, присущей людям, находящимся в скоплении себе подобных. Наверное, это нечто из древних инстинктов: стайность не обязывает постоянно быть настороже. Запомнят руку, державшую нож, отсвет на лезвии, красную кепку убийцы, но не его самого…

Ворон тряхнул головой. Нет, не сходилось.

Человеческий фактор человеческим фактором, но в аэропорту стояло слишком много камер, от них скрыться не удалось бы. Значило ли это, будто у маньяка имелся сообщник? Скорее всего нет.

Оставались помещения, не оборудованные аппаратурой слежения. Например, туалеты (допустим, камер в них нет, хотя некоторые сайты подобные заявления с легкостью опровергали). Однако туда мог зайти кто угодно, когда угодно, а ненужных свидетелей маньяк избегал.

Снова не сходилось.

– Да, это вам не Шереметьево, – проворчал Ворон, спустившись на второй этаж, на котором собственно и располагалась зона вылета и прилета. Большой зал, табло, сидячие места, конторки для персонала… Вряд ли маньяк стал бы покупать билет и проходить контроль ради убийства паспортиста, он же не идиот, хоть и нелюдь.

Самолет, на котором должна прилететь Алла, опаздывал, но сейчас Ворона это радовало.

Спешно возведенный вблизи Чехова аэропорт оказался весьма велик. Если смотреть на него с высоты птичьего полета, более всего он напоминал стилизованный знак радиационной опасности или пропеллер (наверное, последняя ассоциация и задумывалась изначально). Если очень постараться, аэропорт еще удалось бы представить равносторонним треугольником. С одной стороны к нему подъезжали автобусы и такси, с другой – автомобили, третью оккупировали самолеты. Власти обещали дотянуть железнодорожную ветку, должную связать аэропорт с Серпуховом и Чеховом, но пока оставили все как есть. Ворона в этом плане все вполне устраивало: добираться от Пущино оказалось легко, да и за стоянку пока дорого не брали – боялись отпугнуть клиентов.

Выстроили здание высотой в три этажа и глубиной в два. На верхних располагался сам аэропорт. На нижних поместили бутики, откровенно врущие, будто цены в них почти не отличаются от дьюти-фри, и несколько развлекательных зон. Как это совмещалось с досмотром и прочим контролем – вещь отдельная, но пока все работало, и международные рейсы летали стабильно.

Вот только где в таких условиях искать жертву маньяка?!

Телефон завибрировал в руке, но Ворон, задумавшись, едва не упустил звонок.

– Повезло нам, – сказал Нечаев.

– Это как сказать, – фыркнул Ворон.

– Только один. Некто Демьян Стрельникин по прозвищу Стрелок.

– Прозвище слишком длинное, – тотчас отреагировал Ворон, – по Зоне долго с таким не походишь. Новичок?

– Всего дважды сопровождал группу. Забросил хождение в Периметр, когда устроился на работу в аэропорт.

– Кем?

– Сторож на подземной автостоянке.

– Черт… – выругался Ворон.

– Что такое?

– Как в плохом американском детективе.

– Значит, смотри, – сказал Нечаев.

– Куда? Я тебя не вижу, но рассказывай, – буркнул Ворон, уже вставая на дорожку эскалатора.

– В аэропорту две подземные стоянки: на минус первом и минус втором этажах. Наша жертва работает на том, что выше, только… Ворон, сам жертвой не стань.

– Кар-р! – иначе прокомментировать эту дурацкую заботу от совершенно постороннего, пусть и вызывающего симпатию человека он попросту не мог.

Эскалатор полз медленно, но ни бежать по нему, ни воспользоваться лифтом Ворон не решался. Ему необходимы были максимальный обзор и время на оценку ситуации. Двери, раскрывающиеся с мелодичным перезвоном, выдали бы его. Спеша вниз, он мог нарваться на пулю или удар. А еще он знал, что опоздал. Знание пришло само собой, внезапно, будто щелкнули выключателем. Исчезло всякое беспокойство, и наступило тупое безразличие и уверенность: он найдет и достанет убийцу, чего бы это ни стоило.