– Ладно, – вздохнул доктор. – Раз безвредный, то и хорошо. Засиделся я с вами, – заявил он, с кряхтением поднявшись. – Вам выздоровления, вам не переутомляться, – сказал он, обращаясь к Никите и Ворону. – И таких молодых затрагивает, а вы пусть и ненамного, но старше.

– Благодарю за ненамного, – усмехнулся Ворон.

– Всего доброго, Василий Семенович, – попрощался доктор и вышел за дверь в сопровождении Нечаева.

– Где вы только берете таких лекарей, Василий Семенович? – Ворон тоже поднялся.

– Ты ведь понимаешь, я не мог вызвать самую обыкновенную «Скорую», появилось бы множество вопросов, опять же, могли донести.

– Я понимаю, – заверил Ворон. – А этот?

– Хороший друг небезызвестного тебе Хазарова Петра Тихоновича.

– О… – Ворон развел руками. – В таком случае я понимаю, откуда такая хватка. Подобных людей, как ваш Петр Тихонович, хлебом не корми, дай только кого-нибудь поизучать.

О некогда ведущем психиатре Московской психиатрической клинической больницы номер один, в просторечии носящей название «Канатчикова дача», Ворон оставался не лучшего мнения. Ему претила манера Хазарова говорить – вальяжно и слегка устало, словно собеседник отвлекает его от дум о высоком. При этом, когда было нужно, Хазаров преображался, умел слушать, а потом выдавал такие советы, которые прежде всего оказывались выгодны ему самому.

Когда Ворон впервые вместе с Денисом вел в Зону группу ученых, Хазаров буквально из кожи вон выворачивался, желая заполучить для исследований чуть не ставшего эмиоником парня. Иной раз Ворон задумывался, что поведи Стаф – лидер клана «Доверие», в который входил Денис, – себя более адекватно и порядочнее, все вообще могло сложиться иначе.

– Прекрати. Петр Тихонович прекрасный специалист, – вступился за старого приятеля Шувалов.

– А я разве усомнился в его профессиональных качествах?

– Просто Генриха Леопольдовича ты мог не щадить.

Ворон удивленно приподнял бровь.

– В отношении «мультика», – пояснил Шувалов.

– А я и не кривил душой. Он вполне безвреден.

– Однако его использование в сфере шоу-бизнеса прикрыли, – напомнил Шувалов. – Генрих Леопольдович не идиот, чтобы не усмотреть в этом определенный знак.

– Да ладно вам. Сами по себе феерические шоу с легким наркотическим эффектом точно никому не делали зла. Просто мозгов у некоторых чиновников как не было, так и нет. Вся катавасия с запретом использования «мультика» в массовых мероприятиях произошла после того, как депутат Долбенко опробовал его во время выборов в местную администрацию. Явка побила все рекорды, вот только когда начали подсчитывать голоса… в общем, народ изъявил свою волю во вполне явной форме: написав на бюллетенях свои измышления. По поводу самого Долбенко с его инициативами по запрещению высоких каблуков и налогом на бездетность – довольно грубо. Вам следовало бы знать, скандал тогда оказался громким.

– Я не особенно слежу за политикой.

– А следовало бы, – заметил Ворон. – Во всяком случае, полезно знать в лицо врагов, ратующих за ухудшение ваших и моих условий жизни.

– Мои дети уже подросли, – заметил Шувалов.

– А Долбенко предлагал не взимать мзду только с тех, у кого имеются малолетние иждивенцы. Как только ребенку исполняется восемнадцать – все, пора отслюнявливать в казну родного государства, которая, как известно, бездонна, и сколько в нее ни положи, будет мало. В общем, Долбенко получил свое, но виноватым, разумеется, сочли ни в чем не повинный артефакт. Якобы это «мультик» народу головы замутил, а инициативы правильные и народу на благо. Хотя лично мое мнение – все то же государство убрало конкурентов. «Мультик» сильно заинтересовал разведчиков – значит гражданам без погон тянуть руки к нему не пристало.

– Не любишь ты страну, Игорь.

– Отчего же? В этом отношении я нисколько не отличаюсь от обыкновенного среднестатистического обывателя и готов грызть тех, кто отзывается о родине плохо, но ее уклад мне часто ненавистен, – заметил Ворон. – А уж тех, кто вначале покупает в приемную кресла за пятьсот тысяч, а потом пытается залезть ко мне в карман, объясняя это действие нехваткой средств в бюджете, мне хочется бить даже не по рукам, а сразу по роже. И снова, возвращаясь к «мультику». Может, из него и можно изготовить наркотик, но побольше бы нам таких наркотиков, не дающих физической зависимости. Лично я считаю, законопроект, касающийся использования артефактов в общественных местах, был принят единогласно в первом чтении именно потому, что был очень хорошо пролоббирован. Все. На этом сеанс раздражительности окончен. Дэн, спасибо за помощь, без тебя этого деятеля от медицины было бы сложно урезонить.

Шувалов удивленно приподнял брови, но пояснить ему никто не удосужился.

– Ты неплохо справился самостоятельно, – заметил Денис, обращаясь к Ворону, и улыбнулся.

Никита, слегка ошарашенный монологом, все же успел ухватить Ворона за рукав, пока тот не ушел. Сталкер посмотрел на него неопределяемым взглядом, лишь чуть-чуть заинтересованным.

– Спасибо, что помогли, – проговорил Никита, пока решимость не развеялась. – Я… не ожидал от вас помощи.

– Не за что, не для тебя старался, – ответил Ворон. – А к помощи с моей стороны привыкай, в Периметре пригодится.

– В ЗОНЕ?! – Никита сам не понял, с какой интонацией произнес вопрос. Внутри все подскочило, а на сердце стало тепло-тепло, как от предвкушения долгожданной встречи со старым, очень добрым другом.

– Возражения не принимаются. – Ворон, видимо, понял его по-своему. – Нам нужен схрон Дымова, а ты единственный, кому известно, где он может находиться.

– Дымова?.. Вы хотели сказать – Дима?

Ворон коротко кивнул:

– Ты не знал настоящего имени напарника?

– Нет… так было проще, – начал оправдываться Никита.

– Бывает, – бросил Ворон и отцепил пальцы Никиты от своего рукава. – Но в Периметр ты с нами пойдешь.

– Я и не возражаю, – заверил Никита. Он мог запеть от одного упоминания о путешествии в Зону. Он уже и не надеялся снова побывать в Москве. – А… когда?

– Отлежись недельку, потом посмотрим.

Самолет задерживался, Ворон стоял под навесом и смотрел то на низкие свинцовые облака, то на лужи, пузырящиеся от многочисленных капель. Кажется, одна из народных примет предвещала затяжной дождь.

Мысли текли медленно и плавно, переплывали с одного на другое, вертелись то возле предстоящей встречи, то вокруг будущего похода в Москву. А еще Ворон с удивлением ловил себя на идее, что хорошо бы закурить. При этом привлекательной казалась не сама возможность отравиться никотином, а обстановка: пасмурный день, мало отличимый от вечера, холодный дождь, залетающий под навес ветер…