– Минны среди них нет!

– Да, она, так сказать, второй эшелон.

Сю надулась:

– Я вовсе не собираюсь знакомиться скаждой подпевкой и якшаться с любой подтанцовкой! Не мой это уровень. Минна,Мара, Сара, Лара… Таких пруд пруди, а я одна!

– Ты не дослушала, цыпа, –укоризненно вздохнула я, – это плохая привычка – перебивать людей. С однойстороны, невоспитанно, но тебе, похоже, мама с папой не привили особых манер, сдругой – вдруг что-то интересного не услышишь!

Кстати, с помадой-то мы разобрались, она,можно сказать, на трупе лежала. А телефонная книжка-то у меня откуда, тебе неинтересно?

Сю снова стала краснеть, потом синеть.Подождав, пока хозяйка окончательно разнервничается, я, мило улыбнувшись,закончила:

– Я нашла ее на квартире, которую снималаМинна. Вот, кстати, еще один очень странный момент. Все, с кем я беседовала онеудавшейся певичке, которую не слишком успешно продюсировал Волков, говорили,что на эстраду ее тащил муж, то ли властный чиновник, то ли просто богатыйБуратино, который начал вкладывать в жену деньги и умер, не успев довести делодо конца. Но, понимаешь, Минна не имела собственной жилплощади, снимала халупув ужасном месте, со старой мебелью, без хорошего ремонта. Плохо верится в то,что она или муж-бизнесмен обитали в подобных условиях. Так куда подевалисьапартаменты?

Может, их и не было? Равно как и мужа?Рассказать-то о себе можно что угодно, ври нагло, и люди поверят! Согласись,странная девушка была Опупенко!

Услышав эту фамилию, Сю снова стала серой, ятут же сообразила, что осталось совсем чуть-чуть до того, как девица зарыдает ирасскажет мне много интересного, а в том, что тусовщица замешана в деле обубийстве, я теперь совершенно не сомневалась. Вот сейчас Сю начнет плакать,раскроет рот, вот.., вот…

Но девица молчала, в глубине ее глазплескалось недоумение пополам со страхом, было видно, что Сю растерянна,напугана и деморализована.

Чтобы окончательно сломить противника, ядобавила:

– Тебе лучше быть со мной откровенной,потому что я знаю все!

Зрачки Сю превратились в огромные черные лужи,но она нашла в себе силы поинтересоваться:

– Все – это что?

На долю секунды я испытала растерянность, нопотом моментально вспомнила Ленинида. Мой папенька, неоднократно мотавший срокуголовник, частенько пускается в воспоминания о своей бурной зэковской жизни.Не один раз он рассказывал мне, что часто обыгрывал других осужденных в карты.

– Ничего на руках нет, а царемоказывался, – хвастался папашка, – а почему? Главное, доча, понт.Веди себя так, словно с тузами и джокерами сидишь, вот и выиграешь. Оно и вжизни крепко помогает. В кошельке два рубля? Задери нос и всем ври: денег несчитано, владею миллионами.

Почаще повторяй всем о своем богатстве, народповерит, завидовать начнет, проверять никто не станет. Чего угодно про себянабреши – проглотят и не поморщатся.

– Все – это что? – повторила Сю.

– Все, Опупенко… – завела было я, –Опупенко…

Но договорить не успела.

Сю вскочила на ноги. Я, не ожидавшая от нееподобного поведения, тоже хотела встать, но тут события начали разворачиватьсясовсем не по моему сценарию. С быстротой молнии тусовщица кинулась к сумочке,не успела я и глазом моргнуть, как пальчики, украшенные многочисленнымиколечками, схватили ридикюльчик. Затем Сю бросилась из комнаты, я за ней. Девицавылетела в прихожую, распахнула дверь и шмыгнула на лестничную клетку.Естественно, я выскочила следом.

– А ну отдай мою сумку!

Сю скривилась:

– Ща.

– Верни немедленно!

Дверь в квартиру Сю захлопнуло сквозняком.

Я обрадовалась безмерно, ну теперь я простоотниму свое назад! Сю облокотилась спиной о створку, прикрывавшую вход всоседнюю квартиру.

– Пшла вон, – сказала она мне.

Я сделала шаг вперед. Сю прищурилась.

– Ща вломлю! Мало не покажется!

В голосе богатой, выросшей в полномблагополучии, избалованной не стесненными в средствах «предками» девушкизазвучали интонации дитяти окраины, существа, шатающегося без присмотра вкомпании сомнительных личностей, девицы, бросившей школу в двенадцать лет иполучившей уроки жизни в грязном подвале.

Но меня было трудно удивить или испугать.

Это сейчас я писательница Арина Виолова, ноте, кто хорошо знаком со мной [10],помнят, каким было мое детство. Лет до восьми я постоянно дралась смальчишками, совершенно не боясь боли, да и потом, будучи подростком, спокойномогла лягнуть, укусить или сильно оцарапать обидчика.

Жизнь девочки без родителей, старших братьев икаких-либо родственников, как правило, очень опасна. Хорошо, если подобное дитярастет в интеллигентной среде, где люди в силу воспитания жалеют сироту и непозволяют своим отпрыскам обижать бедняжку. Но я-то жила в вечно пьяном дворе,его аборигены искренне полагали: если у Вилки Таракановой нет за спиной мужикови крикливой мамаши, то девчонку можно безнаказанно возить носом об асфальт.Впрочем, моя мачеха Раиса вполне могла устроить феерический скандал обидчикампадчерицы. Раиса поколачивала меня в детстве, но другим не разрешала обижать,только я предпочитала сама разбираться с подонками и постепенно стала мастеромспорта по хитрой драке.

Сил-то у меня особых никогда не было, да иоткуда им взяться при моем весе пера? Но есть некоторые уловки, приемы, припомощи которых Давид легко победил Голиафа [11].Я не пулялась камнями из пращи, просто быстро поняла, что острый каблук ипакетик молотого черного перца в кармане помогут мне не хуже пистолета. Я исейчас таскаю с собой ароматную пряность. Увы, улицы столицы небезопасны длямолодой женщины. Конечно, всякие аэрозоли типа «Стоп-маньяк» хороши, нажимаешьна распылитель, и насильник падает без чувств, но это лишь в том случае, есливетер дует в его сторону, в противном вы рискуете сами свалиться какподкошенная к ногам криминальной личности. Представляете, что он с вами послеэтого сделает?