Русские начинали терять интерес. Спиртное у них закончилось. Ждали, когда повернут обратно. Виталик просил Ганса показать алкогольное дерево, листья коки или другое дурманящее растение. Тот хитро улыбался, грозил пальцем.

Скоро подошли к небольшому озеру, над которым навис деревянный мост. Огромные зелёные круги на тёмной прозрачной воде — гигантские лилии. Рядом плавают распустившиеся яркие бутоны. Вокруг всё стрекочет, булькает, цокает, щёлкает. Внимательно присмотревшись, можно было заметить на поверхности небольших кайманов. Лениво грелись на солнце. Некоторые лежали прямо на лилиях. Кровожадные монстры — скрыты в глубине.

Французы поднялись на мост первыми. Выстроились вдоль перил, склонились вниз, настраивая окуляры камер. Замерли. Неожиданно мост стал вибрировать и раскачиваться из стороны в сторону. Все ухватились за поручни, присели от страха, стали оглядываться.

На мост поднималась четвёрка русских богатырей. Они весело болтали. Тыкали пальцем вниз. Восхищались увиденным. Выбирали ракурс для съёмки. Колебания моста их не пугали. Казались задумкой экскурсовода. Сделав необходимые снимки, спустились на землю. Французы выдохнули.

Скоро все вернулись на берег, уселись в лодку и поплыли обратно. По дороге свернули к зарослям. Капитан открыл рюкзак. Там оказались снасти. Несколько мотков лески с крючком на конце. Развязал вязанку хвороста. Раздал каждому по одной палке. Показал, как привязывать. Получились короткие удочки. В пластиковом ведёрке — кусочки мяса. Первым одел приманку на крючок и забросил в воду. Ткнул пальцем вниз:

— Пиранья — гуд!

Его примеру последовали остальные.

Начались поклёвки. Крючки выдёргивались на поверхность, но уже пустые. Подводные монстры успевали сожрать наживку. Неожиданно Виталик поднял своё удилище. На леске болталась плоская рыбина с зубастой пастью. Дергалась, била хвостом, стала раскачиваться, ударилось о плечо плантатора. Тот завопил. Оттолкнул к французам. Те подняли истошный крик, кто-то вскочил. Звучащие вопли носили международный характер. Мужчины уклонялись, женщины визжали, шарахались в стороны. Закрываясь, отмахивались сидушками. Лодка начала раскачиваться. Пиранья продолжала болтаться в воздухе, грозя отцепиться и упасть на кого-нибудь зубастой оскаленной пастью. Никто не решался её снять. Паника нарастала, появился риск опрокинуться.

Капитан, решительно раздвинув французов, перескочил несколько скамеек. Протянул руку в перчатке и ухватил добычу. В другой руке оказались плоскогубцы. Пара движений — и вот рыбина уже трепыхалась в мешке. Все облегчённо вздохнули, поняли, кто снимает пираний. Стали перекидывать сидящих на крючках рыбин Гансу. Ему пришлось отложить свою удочку. Начался клёв. Теперь было уже не так страшно.

Обеденное время прошло, и надо было возвращаться на корабль, чтобы подкрепиться. Диана ждала. Она приготовила обед. Долгим поцелуем приветствовала Михаила, словно он уезжал на боевое задание. Показала, как чистить пиранью — соблюдать осторожность, не касаться острых, как бритва, зубов. А лучше — сразу голову долой.

Рыболовецкая удача разбудила у русских азарт. Вернувшись на корабль, они достали свои снасти и начали блеснить прямо с рабочей палубы, где можно было легко вытащить добычу. Выполнив свою работу, Михаил подошел к русским, сел рядом. Ждал, когда поймают.

Несколько раз что-то сходило. Неизвестное чудище под водой просто заглатывало приманку вместе с поводком и протащив метров десять по воде, с лёгкостью резало леску толщиной два миллиметра. Ни всплеска, ни сопротивления. Только волны расходились в стороны, когда пропадало натяжение.

— Ты видел? Видел? — кричал Борисыч. Оборачивался ко всем, держа в руке обрубок лески.

Михаил кивал молча. Остальные восхищались.

Могло показаться, что крючок уцепился за подводную лодку. Тогда бы хоть чувствовался рывок! Здесь же практически ничего: плавно тянуло в сторону и тут же — слабина… Металлический поводок длинной десять сантиметров оставался в пасти рыбины. На конце лески виднелись зазубрины. Если бы это случилось ночью, то граничило с суеверием. Но был день и светло. В сказочное чудище верить не хотелось.

Меркель и Ганс только качали головами. Пытались что-то объяснить, разводили руками, таращили глаза, изображая испуг. Но русским было непонятно.

— А ну её к черту! — сказал Кузьмин. — Вдруг клюнет такая, что её нельзя будет вытащить. Или, к примеру, электрический скат? Ты его тянешь, а он тебя током бьёт? Вольт на двести двадцать? Или змея. Обернётся вокруг лески и к тебе по удилищу… А? Каково?

После этих предположений на корме остался только отставной подполковник. Все удивлялись его упорству. Оправдывали тяготами прошедшей службы.

Через некоторое время он пришёл на кухню и бодро спросил:

— Ду ю спик инглыш?

Михаил положительно кивнул в ответ и стал ожидать дальнейшего, волнуясь, боясь не понять английский язык.

Пристав задумался, что-то прикидывая. Затем махнул рукой и стал делать жесты, приговаривая по-русски:

— Осталась требуха от рыбы или ненужное мясо? — затем немного по-английски: — Мит, понял? Мит ту фиш!

Михаил прикинул, что по жестам отставного подполковника он бы ничего не разобрал. А так… Кивнул. Протянул миску с рыбными потрохами.

«Пристав» обрадовался. Забрал наживку и пошел на корму. Солнце еще не думало заходить, и пекло продолжалось. Лёгкий ветерок, идущий с поверхности реки, делал жар незаметным.

Неожиданно послышались возгласы пристава — он вытащил из воды небольшого сома. Затем еще одного. Потом сбегал к Михаилу за ведром и стал складывать добычу в него. На шум вернулись его друзья и тоже принялись ловить. Маленьких рыб резали на наживку или просто кидали за борт.

Появился капитан. Увидев пойманную рыбу, испугался, замахал руками. Стал ругаться по-немецки. Никто не мог его понять. Разобрали только одно — плохая рыба… плохая рыба! Пришлось всё выбросить в реку.

— Придурок немец! — возмущался Борисыч. — Этих сомиков бы да на котлеты! Как их моя жена делает — вот это вещь!

Земляки хмуро поддакивали, но оспорить распоряжение капитана никто не решился. Сошлись на том, что надо выпить кашасы. Пошли за стол. Пристав направился в каюту переодеться. Рубашка оказалась липкой от слизи сомов, которых он прижимал к себе, освобождая крючок.

Михаил сидел на кухне с Дианой, когда в проеме двери появился Борисыч:

— Ай ныд, — начал он по-английски как и в прошлый раз, поднял взгляд к потолку, стал вспоминать. Произнес что-то невнятное и после выдал по-русски: — Короче, сметана мне нужна, бэд милк. Ну, плохое молоко. Испорченное. Простокваши-то у вас наверно нет.

Было заметно, что его лицо и руки ниже рукавов футболки сгорели на солнце. Диана вынула из холодильника открытую упаковку сметаны. Отлила в стакан и передала бедолаге.

Он тут же стал наносить её на лицо, окуная пальцы. Благодушно заулыбался. Направился к себе.