На диване, в горе одеял и подушек, словно бухарские эмиры,возлежали Снап и Банди. Но это вообще-то было не так странно, наши собакичастенько валяются в креслах и на лежанках. Изумляло иное.

Вчера, например, Севка, завидя Хучика, мигом обвесилсясоплями, расчихался и категорично потребовал:

– Пусть собаки ходят только по второму этажу, иначе у меняслучится отек Квинке!

Делать было нечего, пришлось загонять псов наверх. Носегодня ситуация изменилась самым кардинальным образом.

Рядом со Снапом и Банди сидели Севка и Тузик. Нос держал вруках литровое ведерко с паштетом, Лазарев шуршал тонкими, хрупкими крекерами.Через секунду я поняла, чем занимается «сладкая парочка». Тузик брал у Севкипеченье, намазывал его деликатесной печенкой и засовывал в разверстые пастипита и ротвейлера. Здесь же, на ковре, мерно мели хвостами Черри и Жюли. ИногдаТузик протягивал угощенье и пуделихе с йоркширской терьерихой.

– Хорошие собачки, – сюсюкал Севка.

– Храбрые мальчики, – вторил Тузик. – Как он бросился меняспасать! – восхищался парфюмер, наглаживая Банди.

– Мы бы с тобой утонули, – подхватил Нос.

Груда одеял зашевелилась, и на свет выбрался Хучик.

– Котеночек! – умилился Тузик и мигом запихнул в рот мопсабольшой шматок паштета.

Я перевела взгляд на журнальный столик, увидела там пустуюкоробку из-под сыра камамбер, обертки от крабовых палочек, пакеты от соленыхорешков и поняла, что пир длится давно.

Вопль возмущения вырвался из моей груди:

– Что вы делаете?!

Мужчины разом обернулись к двери, собаки же при виде любимойхозяйки даже и ухом не повели. Скорей всего они просто опьянели от невероятногоколичества страшно вкусной, но совершенно недозволенной им еды.

– Мы кормим наших спасателей, – спокойно ответил Севка.

– Немедленно прекратите! Им нельзя столько есть, тем болеетакие деликатесы! Да они заболеют!

– Вот и нет, – парировал Тузик, нежно поглаживая Хучикалевой рукой, а правой запихивая ему в пасть большущую шоколадную конфету, – тутветеринар приходил, сказал: «На редкость здоровые собаки!»

– Живо станут больными, если… – начала я.

– Ой, – замахал руками Севка, – ну вот почему я баб неперевариваю! Даже лучшие из них – зануды!

Снап, ожидавший очередной кусок паштета, тихо гавкнул.

Я хотела было пресечь пир на корню, но тут послышался топоти в гостиную вбежала Маня.

За ней маячил хмурый Аркадий.

– Мусечка, – заорала дочь, – как дела?

– Прекрасно, – бодро ответила я, – а у тебя?

– Вот, – радостно проговорила Манюня и показалазабинтованную правую руку.

– Что случилось? – испугалась я.

– Ерунда на постном масле! Яшка, обезьян, укусил!

– В школе? Господи, вы же уже взрослые, а ведете себя,словно детсадовцы.

– Мусечка, – затарахтела Маруся, – ты не поняла! Обезьяннастоящий, Яшка. Я его клетку чистить стала, протягиваю ему бананчик. Он всегдатакой ласковый, возьмет и целоваться лезет, только я уворачиваюсь. Яшка-тозубов не чистит, и воняет от него жутко.

Но сегодня миролюбивый Яша, ухватив угощение, оскалилкрупные желтоватые клыки и собрался вонзить их в Машкину спокойно протянутуюдлань. Хорошо еще, что дочь заподозрила неладное и успела отдернуть руку.Острые зубы обозленной обезьяны лишь оцарапали кожу. Но преподавательВетеринарной академии, руководитель кружка «Юный любитель животных», милейшийпрофессор Реутов перепугался до ужаса. Он отвел Манюню в медпункт, где девочке,несмотря на ее яростное сопротивление, мигом вкатили укол и перебинтовали рану.

– И теперь, – ныла Маня, – дурацкая царапина совсем неболит, зато на попу сесть нельзя, там такой желвак раздуло. Хочешь, покажу?

Я с тревогой глянула на Кешу. Ростом Маруська давно догналаЗайку, да и весит она больше невестки. Со спины уж скорей меня можно принять зашкольницу, Манюня похожа на студентку. Но на теле юной дамы сидит головасемилетнего ребенка. Ни о каких кавалерах, поцелуях и прогулках под лунойМаняша и не думает. Любимыми ее развлечениями остаются компьютерные игры, Барбии домашние животные. Одежду Маняша предпочитает удобную, косметикой непользуется и журнал «Cool» не читает.

Ребячливость сестры поражает старшего брата. И он ведетсуровую борьбу со всеми проявлениями ее детскости.

– Вот вырастет инфантильной, неприспособленной, – вещаетКеша, – будем потом локти кусать, да поздно будет!

И очень странно, что сын не обратил внимания на желаниесестрицы продемонстрировать мне травмированную область.

– Ты купил машину?

Кеша молча кивнул.

– Голова болит?

Снова кивок.

– Иди приляг!

Аркадий молча исчез.

– Он с Зайкой поругался, – трагическим шепотом сообщилаМаруся, – они так орали! Я от страха даже замолчала.

Это уже серьезно. Лишить Машку дара речи могла тольковоистину страшная сцена.

Спать я пошла около полуночи. Сначала немного почитала вкровати, потом слопала шоколадку. В комнате было прохладно. Наверное, Иванпоставил котел отопления на минимальную мощность. Потушив свет и подпихнув себепод бок Черри для тепла, я закрыла глаза и подумала: «Лену и Риту убил один итот же человек, и они его знали».

Причем хорошо! Замки в квартире Назаровой не были сломаны,их открыли ключом, не отмычкой, а именно родными ключами. Кстати, этот фактсыграл против Михаила. Рита дала ему запасную связку. Потом, собаки. Они явнолюбили вошедшего, так как беспрепятственно пропустили его в спальню хозяйки…Правда, наши Снап и Банди, несмотря на то что принадлежат к когорте злобных,охранных псов, ласково приветствуют любого человека, агрессию к незнакомцампроявляет только крохотная, размером с пачку сигарет, Жюли. Да и то йоркширихамигом начинает трясти хвостом, завидя в руках гостя конфетку…