Говорят, она полностью забрала в свои руки управление, до мельчайшихдеталей вникая во все дела, и сама объезжает плантацию вместе с надсмотрщиком –знаешь, Стефан, никого в этом крае не презирают так, как надсмотрщиков, –говорят даже, она помнит всех своих рабов по именам. Она ничего для них нежалеет – еды и питья у них вдоволь, следит за их жилищами, возится с ихмалышами, разговаривает по душам с провинившимися, прежде чем определитьнаказание, и тем завоевывает их привязанность. Но то, как она расправляется спредателями, уже вошло в легенду. Следует отметить, что в здешних местахплантаторы пользуются неограниченной властью: они вправе запороть раба досмерти, если сочтут нужным.

Несколько слов о прислуге в доме – по словам местныхторговцев, холеной, разряженной, чванливой и дерзкой. У одной только Шарлотты пятьгорничных. Рабов шестнадцать, или около того, приставлены к кухне, и никто незнает, сколько их следят за порядком в гостиных, музыкальных салонах и бальныхзалах особняка. Небезызвестный Реджинальд повсюду сопровождает хозяина, куда бытот ни направился, если он вообще куда-то направляется. У этих рабов полносвободного времени, они часто наведываются в Порт-о-Пренс с набитыми золотомкарманами, и тогда перед ними распахиваются двери всех лавок.

Зато Шарлотту редко можно увидеть вне ее огромногозаповедника, который, между прочим, называется Мэй-Фейр[3],– название пишетсятолько по-английски, и я ни разу не видел, чтобы его писали на французский лад.

По приезде хозяйка дала два великолепных бала, во времякоторых ее муж, сидя в кресле, наблюдал за танцующими, и даже старик отец,несмотря на свою немощь, принимал участие в веселье. Местная знать, которуюничто не интересует, кроме удовольствий (впрочем, в здешних краях других заботпрактически и не знают), восхваляет Шарлотту за эти два праздника и жаждетновых, пребывая в уверенности, что хозяйка Мэй-Фейр в полной мере оправдает ихожидания.

Гостей развлекали ее собственные чернокожие музыканты, винолилось рекой, гостям подавали экзотические местные блюда, а также превосходноприготовленные дичь и мясо. Шарлотта танцевала со всеми мужчинами, ни одного непропустила, не считая, разумеется, собственного мужа, который взирал напроисходящее одобрительно. Она собственноручно поила его вином, поднося бокалпрямо к губам.

Насколько я успел узнать, если кто и зовет эту женщинуведьмой, то только собственные рабы, причем с благоговейным ужасом и почтениемк ее силам целительницы, молва о которых разнеслась повсюду. Но позволь мнеповториться: ни одна душа здесь ничего не знает о том, что произошло воФранции. Название Монклев никогда здесь не произносится. Считается, что семьяродом с острова Мартиника.

Поговаривают, что Шарлотта поставила себе целью объединитьвсех плантаторов, совместными усилиями создать завод по очистке сахара и такимобразом получать двойную выгоду с каждого урожая. Ходят слухи и о том, чтоместные торговцы замыслили вытеснить голландские корабли из Карибскогобассейна; мы, видимо, до сих пор удачнее всех ведем дела – на зависть французами испанцам. Но ты, Стефан, несомненно, лучше осведомлен в этом вопросе, чем я.В порту на причале много голландских кораблей, так что не сомневайся: кактолько с делом будет покончено, вернуться в Амстердам мне не составит труда. Явыдал себя за голландского купца, поэтому со мной обходятся с исключительнойпочтительностью.

Сегодня днем, устав от бесцельной прогулки, я вернулся всвое жилище, где к моим услугам двое рабов, готовых по первому знаку раздеть ивыкупать меня, и написал хозяйке Мэй-Фейр, испросив разрешения посетить ее. Яобъяснил, что, не доверяя почте, лично приехал, чтобы доставить ей чрезвычайноважное послание от очень дорогой – наверное, самой дорогой для нее на свете –особы, которая и сообщила мне этот адрес в ночь накануне своей смерти. Иподписался полным именем.

Ответ пришел очень быстро. Мне предлагалось приехать вМэй-Фейр сегодня же вечером. Ближе к сумеркам у входа в трактир, где яостановился, меня будет ждать карета. Я должен захватить с собой всенеобходимое, чтобы остаться на одну-две ночи – как пожелаю. Я намерен принятьприглашение.

Стефан, я пребываю в большом волнении, но страха во мне нет.Теперь, после длительных размышлений, я знаю, что мне предстоит встреча ссобственной дочерью. Но как сообщить ей об этом и следует ли вообще это делать– вот что глубоко меня тревожит.

Я твердо убежден, что в этом необыкновенном плодородномкрае, в этой богатой и экзотической стране трагедия женщин из рода Мэйфейровнаконец завершится. И произойдет это благодаря одной сильной и умной молодойженщине, которая цепко держит в своих руках мир и которая, несомненно,достаточно повидала, чтобы осознать, что выстрадали ее мать и бабушка за своикороткие жизни.

Я теперь пойду приму ванну, оденусь как полагается иприготовлюсь к встрече. Меня совсем не заботит мысль, что я увижу огромнуюколониальную плантацию. Трудно подобрать слова, способные выразить то, чтотворится сейчас в моей душе. Такое ощущение, Стефан, что вся моя жизнь до этогомомента была написана бледными красками, и только теперь она приобретаетглубину, как на картинах Рембрандта ван Рейна.

Я чувствую вокруг себя темноту, чувствую льющийся свет. Ноеще острее я чувствую контраст между ними.

До следующего раза, когда я снова возьмусь за перо, остаюсьтвой

Петир.

P. S. Переписано и отправлено в виде письма Стефану Франкутем же вечером.

П. в А.

Порт-о-Пренс, Сан-Доминго

Дорогой Стефан!

Прошло целых две недели, с тех пор как я обращался к тебепоследний раз. Как мне описать все, что произошло за это время? Боюсь, у меняне осталось времени, мой любезный друг, данная мне отсрочка слишком коротка, нотем не менее я должен успеть поведать обо всем, что видел, что выстрадал и чтосделал.

Пишу эти строки поздним утром, проспав часа два послевозвращения в трактир. Я поел, но совсем немного, лишь бы окончательно непотерять силы. Я молю Господа, чтобы то существо, которое преследовало и мучиломеня весь длинный путь от Мэй-Фейр, наконец убралось восвояси, к своей ведьме.Это она послала его, чтобы свести меня с ума и уничтожить, но я дал достойныйотпор.

Стефан, если дьявол не побежден, если атаки на менявозобновятся с утроенной силой, я откажусь от подробного повествования ивкратце изложу тебе лишь самые важные факты, после чего запечатаю письмо испрячу в своем железном сундуке. Утром я договорился обо всем с хозяиномтрактира, и в случае моей кончины он позаботится об отправке этого сундука вАмстердам. Я также переговорил с местным агентом, двоюродным братом и другомнашего агента в Марселе, и велел ему проследить за тем, чтобы все мои указаниябыли выполнены.