дневное, то есть без декольте. Но тёмно-малиновый шёлк, из которого пошили платье, так туго облегал обе «гири», что казалось, вот-вот лопнет, обнажив потаённую красоту.

Из-за предвкушения от этой груди трудно было отвести взгляд, но поручик всё же сумел, поднял глаза чуть выше, к губам (а точнее – к пухлым нежно-розовым губкам) и уловил слегка рассеянную улыбку. Дама явно скучала в том смысле, который в это слово вкладывают гусары!

Забыв обо всём на свете, поручик подлетел к ней и, поймав её правую руку, с жаром приложился к самому основанию пальцев, хоть рука и была в перчатке.

Как и следовало ожидать, на указательном пальце под тканью перчатки прощупывалось гладкое обручальное кольцо {6}. Значит, скучающая дама замужем! Прекрасно!

– Мадам, увидев вас, я будто увидел ангела! – воскликнул Ржевский. – Позвольте спросить: как вы здесь оказались?

– Я приглашена на обед к губернатору, – ответила дама.

– Какое совпадение! Я тоже! – воскликнул Ржевский и только тут сообразил, что забыл поздороваться с хозяевами дома, не говоря уже о Тасеньке.

Поручик сперва стушевался, но тут же подумал: «Оно и к лучшему. Ведь я собирался хамить, а тут само вышло».

– Добрый день, поручик, – раздался за спиной знакомый голос.

Ржевский обернулся через плечо и увидел губернатора:

– Князь Всеволожский! Добрый день! А я вас не видел. Куда же вы пропали?

– Не хотите поприветствовать мою супругу? – сухо спросил губернатор.

Поручик наконец отпустил руку незнакомой дамы, но губернаторшу, которая, помнится, была француженкой средних лет, не увидел:

– А где она?

Однако та обнаружилась сразу, как только Ржевский повернулся к губернатору всем корпусом, а не вполоборота. Оказалось, что всё это время она стояла рядом с мужем, просто угол обзора не позволял её заметить.

– Счастлив видеть вас, – произнёс поручик, прикладываясь к руке хозяйки дома, но позабыл, что сейчас стоит спиной к незнакомке в малиновом платье, продолжавшей сидеть на диванчике. Как только Ржевский нагнулся, его зад невольно оказался напротив её лица.

Незнакомка хмыкнула и стукнула поручика по заду сложенным веером. Ржевский, собравшийся было извиниться, теперь подумал, что всё идёт как нельзя лучше:

– Мадам, если я провинился, накажите меня по всей строгости! – воскликнул он, снова оборачиваясь к незнакомке. – Желательно – наедине.

Та явно поняла намёк и снисходительно улыбнулась, а затем поднялась с диванчика и плавной походкой направилась в сторону какого-то престарелого усатого господина в зелёном генеральском мундире, стоявшего возле камина.

– Поручик, мне кажется, или от вас пахнет водкой? – всё так же сухо спросил губернатор.

– Не только пахнет – я её ещё и пил! – ответил Ржевский, снова поворачиваясь к нему.

– А зачем вы её пили, если вам предстоит обед у меня? – осведомился губернатор.

– О! Я как-то не подумал, что у вас тоже водка есть, – с нарочитым простодушием ответил Ржевский. – Но представьте меня вашей очаровательной гостье!

Всеволожский побагровел, но вдруг посмотрел куда-то за спину поручику и шумно выдохнул, сдерживая гнев:

– Хорошо. Только ради племянницы прощаю вам вашу выходку. – Губернатор подвёл Ржевского к престарелому усачу, всё так же стоявшему возле камина, и к пышногрудой блондинке в малиновом платье: – Генерал, познакомьтесь. Это Ржевский Александр Аполлонович, поручик в отставке…

Так поручика представили генералу Ветвисторогову, а блондинка в малиновом оказалась супругой генерала. Её звали Зоя Павловна.

«Генеральша Ветвисторогова! Так это её адрес мне дал Шмелин!» – вдруг вспомнил Ржевский, но не успел задуматься, как использовать этот козырь, потому что рядом раздался голос, слышанный во сне:

– Здравствуйте, Александр Аполлонович.

В обычных обстоятельствах услышать голос из грёз было бы приятно, но тот недавний сон был кошмаром, поэтому Ржевский вздрогнул:

– Здравствуйте, Таисия Ивановна.

И опять, как во сне, возникло ощущение, что он никак не может найти обладательницу голоса. Наконец Тасенька нашлась – под левым боком.

– Александр Аполлонович, пойдёмте, – сказала она, беря Ржевского под руку. – Одна дама очень хочет с вами познакомиться.

– Дама? – удивился поручик, оглядываясь на Ветвисторогову, но всё же позволил себя увести.

Тасенька повела его в другой угол обеденной залы, где в кресле сидела старушка лет восьмидесяти.

– Мы уже видались с тобой на балу, да толком не познакомились, – сказала старушка Ржевскому без всяких предисловий. – Ты лишь назвался и сразу пропал. Шустрый.

Поручик напряг память. Судя по всему, это была одна из тех старушек, сидевших в углу возле окна, которым он оставил Тасеньку после вальса. Других старушек не вспомнилось.

– Это моя бабушка, – пояснила Тасенька, представляя Ржевскому «даму».

Далее были названы имя, отчество и фамилия, но поручик запомнил только фамилию, потому что старушке она очень подходила – Белобровкина.

Тасенька меж тем добавила:

– Бабушка была знакома с самим Казановой. Даже уверяет, что у них был роман, когда Казанова приезжал в Россию. Это было шестьдесят лет назад, но бабушка до сих пор помнит.

– А вы знаете, что я водила знакомство с Казановой? – спросила старушка. – Ах, как он ухаживал за мной!

– Бабушка не очень хорошо слышит, поэтому иногда говорит невпопад, – тихо пояснила Тасенька.

– А ты, кажется, тоже дамский угодник? – Старушка кокетливо посмотрела на Ржевского.

Тот пожал плечами.

– Ага! – вдруг вскричал кто-то и панибратски хлопнул поручика по спине. – Давно не виделись! – Это оказался Бенский.

– Какими судьбами? – спросил Ржевский. – Здесь, кажется, обед только для своих.

– А я свой, – ничуть не смутившись, ответил Бенский. – Я родственник князя Всеволожского. – Он кивнул в сторону губернатора и назвал такую степень родства, которую в народе называют «нашему забору двоюродный плетень». Очевидно, Бенского позвали лишь затем, чтобы количество кавалеров и дам было равным.

Ржевский, вспомнив о том, что собирался вести себя неприлично, подумал: «Может, сейчас двинуть Бенскому в глаз?» Но Бенский, не будучи пьяным, мог легко увернуться, то есть достойной драки не вышло бы. Вышел бы только конфуз, а конфузиться не хотелось. Ведь поручик надеялся – несмотря на свой пьяный вид – впечатлить генеральшу Ветвисторогову, которая продолжала рассеянно улыбаться.

* * *

Сесть рядом с генеральшей Ржевскому, увы, не дали. Поручика усадили на длинном краю стола между Тасенькой и старушкой, а Ветвисторогова оказалась на противоположном краю – между мужем и Бенским. Губернатор уселся с торца, во главе собрания