Ник и другие гости смотрели, как грациозно Хлоя присела рядом с маленькой девочкой и улыбнулась.

По залу прокатился очередной вздох. Девочка подняла заплаканное лицо, Хлоя кивнула и показала ей на свою ногу. Ребенок потянулся рукой к ее неровной коже. Все замерли. И тут ребенок просиял улыбкой. Ее показали на всех экранах.

Хлоя сказала что-то смешное ребенку. И они вместе, взявшись за руки, поднялись на сцену под громкие аплодисменты.

Ник не аплодировал, он еле дышал. Переживал вихрь эмоций, гордость, позор, нестерпимое желание обладать, очень хотел взлететь на сцену, обнять Хлою. Но он не имеет ни малейшего права так поступать, а если бы имел, не важно, это ее ночь.

Когда высокая красотка взошла на сцену вместе с девочкой и повернулась к аудитории, зал разразился овациями.

Ник осознавал, что в настоящий момент смотрит на будущую главную героиню всех завтрашних таблоидов и любовь всей своей жизни. Он выдохнул.

Впервые жизни никто не провожал его взглядом, когда он выходил из зала.

Хлоя вернулась домой около часа ночи. На этой неделе она почти не слушала автоответчик, но сейчас красная сигнальная лампочка настойчиво мигала, сообщая, что место заполнено. У девушки не было ни сил, ни желания прослушивать и удалять сообщения. Она уже встретилась и поговорила с теми, кто имел для нее значение, остальное не важно.

Она потерла виски, чтобы немного снять напряжение в области глаз.

Свинцовая усталость сковывала тело, хотя разум оставался ясным. Не таким ясным, чтобы эффективно решать проблемы, а как у хомячка в колесе, знающего, куда бежать.

Сбросив туфли, Хлоя с облегчением вздохнула. Все закончилось. Она готовилась к этому дню долго и тщательно, настраиваясь показать всем, что она не идеальна. Мероприятие закончилось, однако с чувством облегчения навалилась пустота.

Расслабив напряженные плечи, она прошла через спальню, повесила красный наряд на вешалку, накинув сверху чехол. Ее сестра собиралась выставить этот костюм на аукцион.

Хлоя набрала себе горячую ванну, расставила вокруг аромасвечи и погрузилась в воду, источающую сладкий аромат. Лежала, покачиваясь в полной ванне. Постепенно мышцы начали расслабляться.

Вдруг раздался звонок в дверь.

Кто бы это мог быть посреди ночи?

Секунду она вглядывалась в темноту через приоткрытую дверь ванной.

Ее предупреждали, что после сегодняшнего события начнется преследование со стороны прессы. Но не посреди ночи же!

Хлоя решила не открывать, однако некто по ту сторону двери не унимался. Она снова напряглась. Кто стучится в дверь так поздно? Полиция с плохими новостями?

Выскочив из воды, как ошпаренная, Хлоя накинула банный халат и помчалась к двери, оставляя на полу мокрые следы босых ног. В голове роились самые страшные догадки. Убедившись, что на двери цепочка, она дополнительно взяла в руку с журнального столика тяжелую фигуру лошади и приоткрыла дверь.

Ее ночной гость, одетый в штатское, был один.

Беспокойство сменилось страхом.

— У моего соседа черный пояс по карате! — прокричала она через приоткрытую дверь.

В коридоре было сумрачно. Хлоя видела только силуэт возмутителя спокойствия. Он сделал шаг вперед, свет из комнаты упал ему на лицо. Хлоя замерла. Румянец сошел с щек, лицо стало бледным, как полотно.

Первая мысль — это сон. После нескольких дней на острове в компании семьи Татьяны Ник часто снился ей в одних черных плавках. В этой версии сна он был в пиджаке, из кармана торчал галстук, белая рубаха была расстегнута наполовину. Сам на себя не похож.

— Привет.

У Ника были круги под глазами и трехдневная небритость, тем не менее он выглядел сексуальнее любого мужчины.

— Мне надо прилечь, — пробормотала она, — и когда я проснусь, пойму, что это сон.

— Можно войти?

Его глаза поблескивали.

— Я думала, это полиция! Сабрина потеряла ребенка, или мама упала и сломала бедро, или папа…

— Извини, что напугал тебя.

— Ты даже не знал, где я теперь живу, ведь я переехала.

Вернувшись из Греции, Хлоя сменила квартиру в попытке полного самообновления.

Ник провел рукой по волосам.

— Впусти меня, Хлоя, пожалуйста.

— Проходи. — Она попыталась отстегнуть цепочку.

Это заняло больше времени, чем обычно. Пальцы не слушались, руки тряслись. В конце концов она это сделала и отошла от двери, приглашая его войти. Он, такой реальный, прошел в апартаменты. От сна не может так хорошо пахнуть, а от него пахло улицей, свежестью и виски.

— Бойтесь греков, дары приносящих, — заметила она.

Особенно высоких, стройных, источающих секс.

Ник поднял руки ладонями вверх, чтобы показать, что у него ничего нет.

— У меня нет даров. Я вообще сомневался, что ты меня впустишь.

— А я не была уверена, что ты не сон. Знаешь, который час? — Хлоя пыталась внести хоть каплю здравого смысла в невероятную ситуацию.

Мокрые волосы прилипли к щекам, она откинула их одним движением руки, оставив на лице ворох мельчайших капель.

— Я не мог ждать до завтра.

Она старалась сохранять спокойствие, но его взгляд заставлял дышать глубже, а сердце биться чаще. Хлоя затянула потуже пояс халата, внезапно обеспокоенная тем, что под ним ничего нет.

— Что-то с Татьяной, Женей?

— Нет, они в порядке.

Она с облегчением выдохнула и скрестила руки на груди.

— В таком случае что ты здесь делаешь, Ник?

— Почему ты мне не сказала… Сегодня ты…

Он последний, к кому бы она обратилась за поддержкой.

— Ты видел по телевизору?

— Я был там.

Ник все еще испытывал гордость за Хлою, но сейчас она затуманена осознанием того, что на всякий возглас восхищения найдется кто-то, готовый писать жестокие, обидные вещи. Он хотел уберечь ее от этого. Хлоя не спешила с выводами.

— Где?

— В театре.

Внезапно Ник все понял. Она не желает, чтобы ее оберегали и защищали от людей, хочет быть признанной, отважной, красивой героиней, которой, собственно, и является. Возможно, те, кто заботится о ней, до смерти переживают, но это цена, которую они должны платить.

Ник уверен на сто процентов, что хочет находиться среди этих немногочисленных людей, даже если всякий раз будет испытывать горечь ее протеста на губах.

Все, что он может сделать, — просто быть с ней рядом, если она позволит.