крестьянского восстания времен Екатерины Второй. — Ягодка наливная! И шубейка на ей богатая. Справно живёт, стало быть, с зятьком-то?

— Как не справно! Спинушку не разгибают от зари до вечеру.

— Ага! — поигрывая топором обходил сани главарь разбойников.

Золик, взлетевший на ближайшую сосну, громко закричал.

— Чует воронье скорую тризну! — загоготал кто-то из толпы и остальные засмеялись вместе с ним, а чернявый нагнулся ко мне и притянул за ворот:

— А не кликуша ли ты Мстиславова? Баяли люди, упередь смерти смерть видишь? А?

В растерянности я оглянулась на Лешака, а тот, нарочито сутулясь и покряхтывая, слезал с саней. Неужели отдаст меня этим уродам? Но тут дядька обернулся, и я увидела, как делятся на сегменты и словно выдуваются наружу, как у стрекозы, его глаза.

— Вожжи удержишь? — как-то буднично спросил старик, и я оторопело кивнула.

Лешак отошёл в сторону потопал ногами и вдруг стал вытягиваться вверх и в стороны. Сквозь одежду, пробивая ткань острыми сучьями, начали вылетать голые крепкие ветки, голова завертелась, а когда замерла, то на людей смотрела деревянная колода с горящими зеленоватым огнём многогранными глазами.

— Гони! — заорал леший, и я, оттолкнув чернобородого в сугроб, метнулась к вожжам и что есть силы встряхнула их:

— Но, милая!

Лошадку два раза просить не пришлось, она резво побежала вперёд, прядая ушами на каждый нечеловеческий рык, раздающийся сзади.

* * *

— М-да. — отец обходил "семерку" раз пятый и каждый круг на одном и том же месте громко театрально вздыхал. — М-да. Порезвились ремонтнички!

— Тут немного осталось, — слегка смущаясь, пытался уладить неловкую ситуацию Серёга. — Бригадир наш в больнице, а без него трудновато разобраться. Он у нас спец по раритетам, — но, заметив мои вытаращенные глаза, быстро исправился: — по отечественным машинам.

— Пап, тётя Таня просто преувеличила немного, ты же ее знаешь! Езжай домой, я на работе отпуск взяла, побуду тут ещё. Ну мне нужно так, пап!

— Нужно, говоришь? — отец дыхнул на ветровое стекло и рукавом пуховика стёр невидимое остальным пятно. — Спасибо, Сергей. Надеюсь, удастся восстановить работоспособность моего агрегата.

— Даже не сомневайтесь! — зачастил коллега Егора. — Сделаем в лучшем виде!

— Ну да, ну да... До свидания!

Мы шли под ручку по заснеженной улице, и я без умолку болтала обо всякой ерунде, пока отец не остановился и не взял меня за плечи:

— А теперь давай по чесноку. Что с тобой происходит? Что за внезапная страсть тебя обуяла? Я Тане доверяю, она зря болтать не будет.

Отпираться уже не имело смысла, и ,надеясь, что мой рассказ не будет выглядеть исповедью экзальтированной нимфоманки, я огорошила родителя первой же фразой:

— Я замуж выхожу!

— Это у нас который уже раз?

— Ну пап!

— Нет, я безо всякой подковырки спрашиваю, просто сбился со счёта. Седьмой? Десятый? Ты должна научиться жить со своею влюбчивостью, давать себе время остыть, Жека. Ну нельзя же так в омут с головой каждый раз!

— В этот раз всё серьёзно, пап, честно!

— А эту коронную фразу оставь, пожалуйста, для своих легковерных подружек, хорошо? В прошлом году эта твоё "серьёзно" стоило мне пятьдесят тысяч, смею напомнить. И это при том, что тамада быстро утешился новым заказом. Нет-нет, я не попрекаю тебя деньгами, дочь! Но в какие-то разумные берега свое, прости меня, либидо можно направить?

Нечем было крыть, и я это прекрасно понимала.

— Как ты понял, что любишь маму?

— Что?

— Ну вот как ты решился женится? Не из-за комнаты же в общаге?

— Нет. — отец повыше застегнул молнию пуховика и зарылся в ворот подбородком. — Я Пашке тогда сказал, что если вот эта девушка мне откажет, я брошусь с железнодорожного моста.

— Правда? Ты никогда не рассказывал.

— Она перед глазами была всё время, мама твоя. Куда бы ни пошёл, что бы не делал, словно на стекле нарисовали и передо мной всё время держат. Мучался страшно, ревновал даже к старику-вахтёру в девичьем общежитии. Как-то в кино пригласил, в гардеробе раздеваемся, а она, знаешь, беретик такой вязаный с головы снимает, и я прямо в волосы ее уткнулся, оторваться не могу. Как будто сто лет ее до этого знал. Так и простояли. На сеанс опоздали даже.

— Я понимаю, папка. — хотелось добавить, что и у меня так же, что и у меня как будто сто лет, но я не отважилась перебить своей историей воспоминания родного человека.

— Дочь, я тебя всегда поддержу, ты знаешь. Но если уж идти под венец, то только с тем, без кого только с железнодорожного моста. Вот так тебе скажу.

— Егор.

— Николай.

Два важных для меня человека протягивали друг другу руки.

— Вы не переживайте, — обезоруживающе, как со стороны казалось, улыбался мой герой, — машину соберу, как только выпишусь. Ребята у меня старательные, но опыта у них маловато.

— Понятно, — отец нервно оглянулся, — а вообще по жизни какие планы?

— Жениться, построить дом, родить сына, — продолжал улыбаться жених.

— А дерево?

— Какое дерево? А! Нет, дерева маловато будет, мы сад посадим, да, Жень?

— Я как-то не очень в садоводстве, но если нужно, то посадим.

— Сад, значит, ну-ну.

— Пап!

— Сад так сад! Я не против. А вот расскажите-ка мне, молодой человек, какое у вас образование...

Как же мне повезло, что карантин по гриппу так вовремя сняли, и я смогла устроить эту судьбоносную встречу. Посланная обоими мужчинами в буфет за свежими ватрушками, я очень надеялась, что они найдут общий язык, и не ошиблась! Уже в коридоре был слышен горячий спор.

— Да "копейка" той партии всем машинам машина! Итальянцы собирали, дно оцинкованное ставили!

— Итальянцы? Да вы шутите! Запчасти — да, некоторые были из Италии, а в целом всё то же самое!

— Да откуда тебе знать-то? Да ты в те времена даже в планах не значился!

— Ну извините! Я их столько перебрал, что уж оцинкованное дно заметил бы! Но ни разу не попадалось!

— То-то и оно, что не попадалось! — горячился отец. — А вот как попадётся,