— Брейк, мальчики! — эффектное появление с ароматной выпечкой наперевес я сопроводила самой очаровательной из своих улыбок.

— Если ты от Егора сбежишь, — резюмировал отец час спустя, с осуждением глядя на то, как я затягиваюсь сигаретой, — прокляну и квартиру перепишу на Михаила с Гошкой. Поняла?

— Папка, я так тебя люблю!

* * *

Лошадка у Лешака была резвой, но уже не молодой. Скоро она перешла на шаг и необходимости судорожно сжимать вожжи уже не было. Я оглянулась: за мной только белый лес. Превращение дядьки в лешего было впечатляющим, но он остался один на один с нападающими, и кто знает, а вдруг они его, деревянного, на куски порубили, и лежит старик сейчас затоптанный в снег?

Наверное, если бы я лучше владела своими способностями, то могла бы как-то разглядеть ближайшее будущее, но по приказу видение не явилось. Мстислав подождёт, пока выясню, что там с Лешаком. Нужно было развернуть лошадь и ехать обратно, спрыгнув с розвальней, я ухватила повод у самой морды и потянула в сторону. Однако вся конструкция саней к быстрым манёврам приспособлена не была — радиус разворота требовался слишком большой.

— Подсобить? — второй раз за это утро незнакомец преграждал дорогу. — Мстислав Годинович в другой стороне ждёт.

Вот чёрт! Славик не выдержал и прислал-таки своих людей. Вернее, человека и волков. Несколько серых зверей стояли поодаль, выжидая.

— Сама справлюсь! У меня там на дядьку напали, — решила я воззвать к сочувствию незнакомца, — разбойники, наверное. Если ранили, то помочь бы.

— Ежели лихая ватага кого в полон берёт, то токмо косточки опосля них и соберёшь.

— Какие косточки?

Но незнакомец не ответил. Молча перехватил повод, не обратив внимания на то, как отпрянула испугавшаяся кобыла, оттолкнув меня плечом в сторону, полез в сани. Думала я недолго: просто развернулась и пошла за Лешаком. А что? Волки меня грызть не станут, по голове никто не даст. Наверное. Что он сделает, этот крестьянин? Наивная уверенность растаяла тотчас же, как мужик ухватил меня за обе руки и спокойно, без лишних движений связал их за спиной. Попытки вырваться ни к чему не привели. Крестьянин был силён и хладнокровен.

— Велено было привезть, — почти добродушно объяснил он мне свои неправомерные действия и поволок к розвальням.

Острый запах влажной собачьей шерсти вызывал тошноту. Рядом не наблюдалось ни оседланной, ни запряжённой в сани лошади. Не пешком же он шёл. Оборотень?

Волки выстроились позади нас, нетерпеливо переступали, поторапливая возницу. Тот укрыл меня меховым пологом и взмахнул вожжами.

Хорошо, я сама всё смогу, я всё умею, вот сейчас соберусь с силами, и всё сделаю, сейчас… Спасибо тебе, тренер Николай, что посоветовал включить элементы пилатеса в программу тренировок! С большим трудом, путаясь в юбках и полах шубы, но я смогла протащить ноги и попу сквозь связанные руки, теперь, когда они оказались спереди, можно было попытаться развязать верёвку. Ну ты, Славик, и гад. Второй раз меня воруют как Нину в “Кавказской пленнице”! Нет, советский кинематограф — это кладезь сюжетов!

Через какое-то время сумела тихо приподняться и привалиться поясницей к невысокому бортику. Повернулась назад и всмотрелась в морды волков. Бегут, не торопятся, даже с какой-то вроде бы ленцой. Ладно.

Скатившись внутрь саней, легла головой к зверям, согнула ноги, придвинувшись ближе к вознице. Волокнистая верёвка поддалась не сразу, но, не обращая внимания на саднящую боль, я всё пыталась и пыталась, пока небрежно завязанный узел не поддался. Теперь нужно было действовать молниеносно. Я резко толкнула возницу ступнями в спину, он, не ожидавший такого удара, свалился вперёд, но дальнейшее развитие событий меня изрядно напугало.

Лошадь в ужасе рванула, сани чуть забуксовали, но потом с натугой проехались по лежащему в снегу мужику. Волки пробежали по телу, даже не обратив на него внимания. Я оглянулась — слуга Мсислава поднял голову, значит, жив, но вот что будет со мной — большой вопрос. Казалось, что кобыла уже не разбирает дороги, а вожжи залетели под сани, и достать их оттуда у меня не хватит сноровки. Оглянулась: один из волков резко свернул в сторону и понёсся гораздо быстрее, чем бежал до этого. Обдумать звериный манёвр не успела — резкий толчок выкинул меня из саней.

Отплёвывая снег и отряхиваясь я увидела, что лошадь повисла в хомуте и странно дёргается, оглобли и сани образовали возвышающийся над землёй угол. Пришлось пробираться к коняге на помощь, но кобылу уже ничего не спало бы: снег вокруг напитывался кровью, пятно становилось больше с каждой секундой.

В своём суматошном беге несчастное животное напоролось на припорошенную и торчащую обломанными суками в стороны корягу, что вонзилась прямо в грудь и брюхо. Волки тоже подходили ближе — острый кровяной запах дразнил их, заставлял забыть обо мне. Они окружали будущую добычу молча, неотвратимо сужая кольцо.

Медленно, без резких движений, я стала отходить, санный след был виден хорошо и по нему можно вернуться назад. Волки даже не оглянулись, они уже рвали шею лошади.

Теперь оставался лишь возница, но добравшись до места, где он упал с саней и оставил глубокий отпечаток в снегу, мужика я не обнаружила, зато заметила цепочку глубоких человеческих следов, уходящих в туже сторону, куда убежал один из хищников. Хорошо, что двигаться может, не очень хотелось чувствовать себя убийцей.

Подобрав юбки, я всё шагала, шагала, иногда проваливаясь в сугробы, иногда приваливаясь к стволам деревьев и переводя дух. Серое небо не добавляло оптимизма, но, судя по всему, до сумерек еще долго, ведь из дома Лешака выехали мы утром.

Когда передо мной появилась тройка волков во главе со знакомым уже самцом — узнала шрам поперёк морды, я расхохоталась:

— Да вы, блин, издеваетесь? Опять что ли?

Серые звери неспешно прошли за мою спину и вытянув морды принялись нюхать воздух, пытаясь угадать погоню. Немного потоптавшись, развернулись ко мне.

— Ну, если вы настаиваете…, — я двинулась вперёд, а мохнатые телохранители засеменили сзади.

— Круто у вас тут дело поставлено, ничего не скажешь! — вот так, болтая со зверьём, было гораздо легче идти и совсем почему-то не страшно.

А потом я совсем выбилась из сил и, не сумев вытащить ногу из очередного сугроба, просто села на него.

— Всё, командир, брось меня, спасай рацию!