К сожалению, Бонапарт не указывает источник своих данных. Хранящаяся же в Военном архиве Франции сводка штаба Восточной армии о численности ее личного состава от 23 сентября 1800 г. показывает, что на вооружении всей армии имелось 452 орудия разных калибров, то есть как раз примерно такое количество, которое Бонапарт «отдает» одной Александрии, что дает повод вновь заподозрить его в представлении неточных сведений. Что же касается обороноспособности Александрии, то, как мы ранее могли убедиться, генерал Дюга тоже оценивал ее не слишком высоко.

Клебер: «И наконец, генерал Бонапарт строит иллюзии относительно последствий победы, одержанной при Абукире. Он действительно почти полностью уничтожил высадившиеся там войска. Но что значит подобная потеря для великой нации, у которой отняли прекраснейшую часть ее владений и которую религия, честь и выгода в равной степени побуждают отомстить и вернуть себе утраченное?»

Бонапарт: «Армия Мустафы, паши Румелии, высадившаяся в Абукире, состояла из 18 тыс. чел. Это были элитные войска Порты, воевавшие ранее против России. Они были несравнимо лучше тех сил, что сражались при горе Фавор, и всех тех азиатских войск, что должны были войти в армию великого визиря».

Оппоненты говорят о вещах принципиально разного порядка. Клебер - о том, что разбитая при Абукире армия далеко не единственная в Османской империи и что эта победа отнюдь не служит гарантией от нового вторжения неприятеля в Египет. Бонапарт же о том, сколь хороша была разбитая им армия.

Клебер: «К тому же эта победа ни на мгновение не задержала ни подготовительных мероприятий, ни движения великого визиря».

Бонапарт: «Великий визирь получил известие о поражении при Абукире, лишь уже находясь в Ереване, в Армении возле Каспийского моря».

Оставлю без комментариев нарисованную здесь картину: фантазия Бонапарта переносит визиря Османской империи в принадлежавший Персии Ереван, каковой помещает близ Каспийского моря...

Клебер: «Что при таком положении вещей я могу и должен делать? Думаю, граждане Директора, продолжить начатые Бонапартом переговоры. Даже если они не дадут другого результата, кроме выигрыша времени, то и тогда у меня будет повод радоваться. Вы найдете здесь копию того письма, что я написал великому визирю, отправив вместе с копией письма Бонапарта. Если этот министр ответит на мой демарш, то я предложу ему вернуть Египет на следующих условиях.

Султан назначает туда пашу, как и прежде.

Он сможет получать мири, право взимать который Порта имела всегда, но практическую возможность - никогда.

Будет разрешена двусторонняя торговля между Египтом и Сирией. Французы останутся в стране, удерживая за собой крепости и форты и взимая в свою пользу все остальные подати, включая таможенные пошлины, до тех пор пока их правительство не заключит мир с Великобританией».

Бонапарт: «Задумано хорошо, но плохо выполнено. Эти условия далеки от условий капитуляции, подписанной в Эль-Арише. Любой договор с Портой был бы хорош, если бы ее обезоружил и сохранил армию в Египте».

Увы, планы на войне удается реализовать лишь в той степени, в какой это позволяет сделать противник. Далее мы сможем сами оценить, имел ли Клебер возможность с имевшимися у него средствами добиться на тот момент большего.

Клебер: «Если бы эти общие прелиминарные условия были приняты, то, я полагаю, сделал бы тем самым гораздо больше для родины, чем одержав самую блистательную победу. Однако я сомневаюсь, что к этим предложениям захотят прислушаться. Если даже им не воспротивится гордыня турок, мне придется преодолеть влияние англичан. В любом случае я буду действовать, руководствуясь обстоятельствами.

Я осознаю важность владения Египтом. Я говорил в Европе, что он станет для Франции точкой опоры, которая позволит ей перевернуть систему торговли во всех четырех частях света. Но для этого нужен мощный рычаг, и таким рычагом является военно-морской флот. У нас тогда он был, но с тех пор многое изменилось, и, как мне кажется, только мир с Портой способен дать нам возможность с почетом выйти из предприятия, в котором нам не по силам достичь поставленных целей».

Бонапарт: «Гибель одиннадцати линейных кораблей, три из которых были небоеспособны, ничего не изменила в положении Республики: в 1800 г. она так же была на море слабее неприятеля, как и в 1798 г. Если бы мы господствовали на море, то могли бы одновременно направиться прямо в Лондон, Дублин и Калькутту. Республика хотела владеть Египтом ради будущего. Однако у нее имелось достаточно судов, чтобы доставить туда подкрепления в случае необходимости. В тот самый момент, когда генерал писал свое письмо, адмирал Брюи господствовал в Средиземном море. Он оказал бы Восточной армии помощь, если бы войска не требовались в Италии, Швейцарии и на Рейне».

Бонапарт опять выдает желаемое за действительное. 26 сентября 1799 г., когда Клебер писал письмо Директории, эскадра адмирала Этьена Брюи не только не «господствовала в Средиземном море», но вообще там отсутствовала. 8 августа она, проведя без пользы два летних месяца в Западном Средиземноморье, прибыла в Брест.

Клебер: «Я не стану здесь входить, граждане Директора, в подробности всех тех дипломатических комбинаций, возможности которых открывает нынешнее состоянии Европы; это не в моей компетенции.

В той печальной ситуации, в которой я нахожусь, будучи слишком далеко от центра событий, я могу заботиться лишь о чести и о спасении армии, которой командую. Буду счастлив, если мои усилия позволят осуществиться вашим пожеланиям! Находясь ближе к вам, я почел бы за честь следовать вашим указаниям.

Прилагаю, граждане Директора, точный перечень того, чего нам не хватает для материальной части артиллерии, и сводную таблицу долгов, сделанных и оставленных мне Бонапартом.

Р. S. В настоящий момент, когда я отправляю вам это письмо, граждане Директора, 14 или 15 турецких парусных судов бросили якоря перед Дамьеттой в ожидании флота капудан-паши, который стоит на якоре в Яффе и, как говорят, имеет на борту 15-20 тыс. чел. десанта».

Бонапарт: «Этот постскриптум хорошо показывает то состояние смятения, в котором находился генерал Клебер. Он служил восемь лет офицером в австрийском полку. Он участвовал в кампаниях Иосифа II, который позволил османам себя побить. И от всего этого у него [Клебера] сохранилось весьма преувеличенное мнение [о силе турок]. Сидней Смит, который уже помог туркам потерять высадившуюся у Абукира армию Мустафы, паши Румелии, привел к Дамьетте 60 транспортных судов с очень хорошими войсками - 7000 янычаров - на борту. Это был арьергард Мустафа-паши. 1 ноября они высадились на пляже у Дамьетты.

Храбрый генерал Вердье отправился против них с 1000 чел., их атаковал, убил и сбросил в море. Шесть пушек стали его трофеями».

Клебер, как мы видели, действительно служил семь (не восемь!) лет в австрийской армии, однако на этот период не пришлось ни одной реальной боевой кампании, тем более с турками. Он ушел в отставку за пять лет до вступления Австрии в войну с Османской империей. Однако Бонапарту так хочется хоть в чем-то изобличить оппонента, что он опять подменяет факты фантазиями. Впрочем, справедливости ради замечу, что и Клебер, испытывая взаимную неприязнь к Бонапарту, также был к нему излишне пристрастен, когда, например, занес в свою записную книжку следующую мысль: «Тюренн добыл славу, сражаясь против Монтекукколи, величайшего полководца столетия. Б[онапарт] получил известность, сражаясь против самых глупых генералов, какие только есть у австрийского дома».