— Ты можешь удержаться сегодня? Можешь именно сегодня не объедаться? А завтра мы уже подумаем, что делать.

Автор была поражена — как и я, перечитывая это место.

— Ну, да. Имею в виду… Да, да, конечно, я смогу сегодня продержаться, — проговорила она, соглашаясь. В тот момент она поняла, что эта фраза станет для нее мантрой. Этот вопрос она задавала себе каждый день, когда чувствовала, что вот-вот вернется к старым привычкам. Ты можешь удержаться сегодня? Идея, что нужно просто жить день ото дня. Посвятить себя настоящему, и только настоящему моменту, не боясь огромного, подавляющего образа всех остальных дней, которые последуют за сегодняшним. Набраться сил и стойкости хотя бы для нынешнего момента.

Этот вопрос оставался со мной все время, что прошло после прочтения статьи. И вот сейчас, сидя в машине на стоянке возле спортзала Юношеской христианской ассоциации, в самом начале моего собственного путешествия к похудению, в мою голову, словно баннер, прикрепленный к дирижаблю, вплыл вопрос:

Ты можешь позаниматься сегодня, Энди? Не завтра, не через день, даже не через месяц. Сегодня? Есть правильно, насколько получится, работать от всего сердца, несмотря на «плюс-сайз»… Сегодня?

И, как оказалось, я смогла.

Первые три дня, когда я только осознала, что в моей жизни больше не будет фритюра и двойных пончиков — по крайней мере, в обозримом будущем, — были просто невыносимы. Днем я чувствовала себя вполне нормально, когда ела здоровую пишу. Я покупала журналы о здоровье в продуктовых магазинах и находила там примеры диетических меню на неделю, чтобы попробовать. Я совмещала их, чтобы подобрать блюда, которые мне, по крайней мере, нравятся. Я не знала, сколько там калорий, углеводов или жиров — только то, что диетолог, помогавший составлять меню для журнала, посчитал именно эти блюда и порции здоровыми. В обычный день завтрак состоял из омлета из яичных белков с горсткой молодого шпината, куска цельнозернового хлеба и стакана ягод. На обед я ела салат с курицей гриль, сыр фета и половинку большой питы из греческого ресторана по соседству. Ужинала я порцией курицы, свинины или говядины на гриле с гарниром из овощей на пару. Перекусывала свежими фруктами, горстями орехов и разными готовыми продуктами, на упаковках которых было написано «легкий», «без сахара» или «без жира». Я столько слышала о том, как полезны для здоровья свежие фрукты и овощи, что не могла не понимать, что стоит их есть как можно больше.

Днем-то я ела нормально, но вот после захода солнца меня неудержимо тянуло к сладкому. В восемь-девять часов вечера мой живот казался мне пустым. Я хотела съесть тортик. У меня начиналась настоящая ломка по шоколаду. Я даже телевизор не могла смотреть, не опуская взгляда на колени, где не было привычной тарелки с чем-нибудь хрустящим. Я не могла посчитать день завершенным, если перед сном не чувствовала, что наелась как следует. Чтобы уснуть, мне требовалась доза сахара. Паника, вспотевшие ладони, тело, извивающееся от дискомфорта. Я рыдала по ночам, трясясь всем телом, как наркоманка.

Через неделю стало легче. «Легче» — в смысле того, что я немного меньше мучилась. Может быть, у меня уменьшился желудок или ослаб аппетит, который у меня был в голове, — не знаю.

Дэниэл проводил лето в отцовском доме в Вустере, в 80 километрах от меня. Он тоже на втором курсе набрал немалый вес — почти 140 килограммов. Увидев, какие шаги я предприняла, чтобы похудеть, он тоже последовал моему примеру. Два раза в неделю мы виделись и устраивали здоровые ужины, подолгу гуляли пешком, а когда ходили в кино, брали одну диетическую газировку на двоих. Я невероятно обрадовалась, что кто-то будет худеть вместе со мной. Но ему все давалось легче. Он любил спорт, так что для него физические нагрузки не были неприятной необходимостью. Каждый день мы с друзьями играли в футбол, баскетбол или теннис. А еще он стал меньше есть, так что благодаря этому сбросил за три месяца 20 килограммов.

Остаток лета я провела, следуя по пути здоровья. Я занималась каждый день: ходила на групповые тренировки по фитнесу, пользовалась кардиотренажерами, бегала трусцой или гуляла пешком с Кейт, — и пыталась питаться более-менее здоровой пищей. За эти три летних месяца я сбросила чуть больше 10 килограммов. Не могу сказать, что это было очень весело, но скажу, что, как и в случае со всем новым, с любой задачей, которую ставишь перед собой, поначалу было очень приятно смотреть, как показания весов уменьшаются. Рядом была лучшая подруга. А Бритни Спирс по-прежнему выпускала музыку, которая заставляла меня двигаться.

В конце лета 2005 года, когда я поехала в колледж, я относилась к своему телу куда лучше. Мама повела меня в магазин за новой одеждой. Гордясь тем, что я сбросила вес, и понимая, что едой меня за это вознаграждать нельзя, она выразила свою любовь через подарки. В большом торговом центре неподалеку от дома она купила для меня целый новый гардероб, чтобы я могла похвастаться моей уменьшившейся фигурой. Друзья в кампусе встречали меня фразами вроде «Здорово выглядишь!» и «Ты что, похудела?». Было очень приятно.

И хотя я и пыталась по-прежнему питаться более здоровой пищей, есть более мелкими порциями и несколько раз в неделю ходить на занятия пешком, пришлось отказаться от строгого графика упражнений, чтобы сосредоточиться на занятиях и общении с друзьями. Своей кухни у меня не было, так что готовить для себя я перестала. Фруктов и овощей было мало. Вместо этого я поддалась на знакомое искушение — жирные куски пиццы поздно вечером, перекусы, чтобы не уснуть, поздние завтраки с морем кленового сиропа по воскресеньям и постоянные заказы фастфуда прямо в общежитие. Оставаться сильной и целеустремленной казалось невозможным, когда повсюду располагались ловушки вседозволенности. Хуже того, той осенью в Амхерсте открылось новое бургер-кафе, где продавались картофельные шарики с сыром и очень сочный ковбой-бургер с соусом барбекю Надыме орехового дерева, луковыми кольцами и сыром «Монтеррей-Джек». Я не могла в него не влюбиться.

Ну и спиртное тоже сыграло свою роль. Еще задолго до смерти папы я поклялась, что никогда даже не притронусь к нему. Ни капельки алкоголя не коснется моих губ. Я помню, как он ранил маму, причинял боль Энтони, отравлял папу. Я не могла даже смотреть на бутылки с алкогольными напитками — они были для меня символом душевной боли. Но, взрослея, я пересмотрела свои взгляды на трезвенничество. После папиной смерти я узнала от мамы о том, насколько же плохо ему приходилось: дело было не только в том, что он любил выпить на работе. В детстве с ним ужасно обращались, и он всю жизнь страдал от тяжелой депрессии. Алкоголизм был не причиной его проблем, а неверным решением, которое он выбрал.

Я видела, как другие взрослые умеренно выпивают без всяких побочных эффектов. По праздникам мои дяди пили пиво. Даже мама иногда пила газированные алкогольные коктейли. Постепенно я перестала считать алкоголь абсолютным злом, которое нужно всеми силами избегать; к шестнадцати годам я, как и любой старшеклассник, относилась к нему с любопытством, и мне не терпелось его попробовать.

Впервые я выпила, когда нас с Николь пригласили на вечеринку вечером в пятницу после футбола. Я была уверена, что придут все. Само приглашение стало для меня лестным. Я представляла себе дикие сцены с вечеринками из фильмов Джона Хьюза, веселые и крутые.