– Я говорила не про секс втроем, – с жаром возражает Элла. – Уф, ты отвратителен. – Она наклоняется и ударяет меня бутылкой по руке. – Ладно, проехали, но ты понял, что я имела в виду. Ты дружишь с Хартли только потому, что она не хочет спать с тобой. Если бы она хотела, вы бы стали больше чем друзьями.

Я пожимаю плечами.

– Не знаю. Наверное.

– Лучше оставь ее в покое.

– Почему это?

– Потому что она ясно дала понять, что ты в этом плане ей неинтересен. А вчера вечером, во время игры, она сказала мне и Вэл, что ищет еще одну подработку, потому что на той, где она сейчас, платят немного. И добавила, что сосредоточена лишь на учебе и работе.

– Да, мне она это тоже говорила. – Я сажусь. – А тебе разве нисколечко не любопытно, почему ученица «Астор-Парка» живет в жалкой студии на Салем-стрит?

– Конечно, любопытно, но вряд ли она считает это нашей заботой, и я ее прекрасно понимаю. Только вспомни, с каким презрением смотрели на меня в «Асторе»! Если она ходит в школу и параллельно зарабатывает себе на жизнь, лучше оставить ее в покое. Я бы на ее месте хотела именно этого.

Я решаю не указывать ей на то, что она обманывает сама себя. Элла сунула нос в наши дела, как только переступила порог дома Ройалов. Она та еще докучала. Я даже удивлен, что она не хочет признаться в этом.

Думаю, мне лучше сменить тему разговора.

– Над чем работаешь? – Я поддеваю пальцем ее бумажки.

– Над непрерывными функциями. Я их не понимаю.

– Говоря простым языком, это означает, что ты можешь поставить свой карандаш на график и продолжать чертить линию в отрицательном и положительном направлениях, не отрывая грифеля от листа бумаги. – Я рисую волнистую линию. – Правильно?

Элла кивает.

– А чтобы определить, является ли функция непрерывной, нужно, чтобы соблюдались эти три условия.

Я быстро делаю кое-какие пометки и протягиваю ей лист бумаги обратно. Пока она читает их, я проверяю телефон. Паш написал. Наконец-то.

«Прости. Сегодня обед с семьей. К нам приехали родственники из Атланты».

Проклятье. Я бросаю телефон на шезлонг.

– Сколько задач тебе осталось?

– Двадцать.

– А сколько займет их решение?

– Какое-то время точно. – Элла поднимается. – Мне нужно перекусить.

Я иду вслед за ней в кухню.

– Вот и отлично! Давай прокатимся до «Френч-Твиста». Я угощаю.

– Я не могу поехать с тобой, Истон. Я должна сделать всю домашнюю работу сегодня, потому что завтра мы с Вэл едем в университет. Хочу сделать Риду сюрприз и загладить свою вину, что не смогла приехать на его сегодняшний матч.

Ох ты, черт! Я и забыл, что собирался поехать на игру, – обычно Элла вытаскивает мою задницу из кровати и волочит к машине. Но Рид вряд ли будет переживать из-за того, что я пропустил его домашний матч. Он был бы больше рад увидеться с Эллой, чем со мной, по-любому. Ну а я смогу слетать на его игру против университета штата Луизиана в следующую субботу.

– Погоди, – до меня вдруг доходит, – а почему ты не поехала на матч?

Элла стоит ко мне спиной, засунув голову в холодильник.

– Потому что сегодня мы с Каллумом встречаемся с окружным прокурором. Только так было удобно им обоим.

Отстой.

– Во сколько вы поедете?

– Думаю, около четырех.

– О, еще полным-полно времени. Мы успеем съездить куда-нибудь. Давай так: я решу твои задачи по математике, а ты…

– Нет, – перебивает Элла. – Я должна решить их сама. Если не разберусь с этими понятиями, дальше будет только сложнее.

Я ковыряю ногой плитку на полу.

– Тогда я так и буду делать домашку за тебя. Поехали, все равно в реальной жизни тебе не понадобится и половина всей этой фигни.

– Не все могут решать сложные математические задачи в уме, Истон. Ты слишком умный, во вред себе.

– Правда? Потому что ты всегда говоришь, какой я глупый, – поддразниваю я ее.

– Я имею в виду, что ты делаешь глупости. Я знаю, что ты не глупый. Ты очень умный. И ты это знаешь, да?

– Да, многие вещи даются мне легко, – признаюсь я. – Но оценки у меня все равно не очень.

– Это потому, что тебе не нравится писать контрольные. Сосредоточившись на чем-то одном больше десяти минут, ты сразу теряешь всякий интерес.

– Мне нравится летать на самолетах, а это занимает всяко больше десяти минут, – замечаю я.

Элла ставит на столешницу большое блюдо с фруктами.

– Там, наверху, куда интереснее, чем в классе.

Правда. Летая на маленьком самолете, ты должен всегда быть начеку, но в то же время в небе ты ощущаешь себя живым. Похоже на чувство, когда летишь на мотоцикле по шоссе на скорости за сотню, но и это будет лишь тусклой копией, неспособной заменить то, реальное.

– Блин, мне нужно снова подняться в небо. – Я беру кусок дыни и засовываю в рот.

– Ты уже говорил об этом с Каллумом?

Я отвечаю с полным ртом.

– Нет. Я и так знаю, что он скажет.

– И что же?

– Исправь свои оценки. Перестань пить. Стань более ответственным.

Элла наклоняет голову набок.

– Ну, похоже, ты не так уж сильно хочешь летать, раз все это кажется тебе таким невыполнимым.

Я хмуро смотрю на нее.

– Вот сейчас было грубо.

Она с невозмутимым видом изгибает бровь.

– Я не хочу ругаться с тобой, Элла-Белла. Пойдем же, – уговариваю я ее, – немного развеемся.

– Нет.

Я сдаюсь. По прошлому опыту знаю, что она не поддастся никаким уговорам. Эта девчонка упрямая, как ослица. Что ж, тогда остаются близнецы.

– Сойер и Себ дома?

– Они в домашнем кинотеатре с Лорен.

Я не могу сдержаться, чтобы не скривить губы. В последнее время Лорен проводит у нас больше времени, чем дома, и я уже начинаю уставать от этого. Она ведет себя так, словно близнецы – ее собственность, указывает, куда им можно ходить и когда. А еще они покупают ей всякие дорогущие вещи, которые могут себе позволить, и меня это настораживает.

– Ладно, хорошо тебе повеселиться сегодня. Уверена, ты сможешь найти чем заняться. – Элла похлопывает меня по спине и выходит обратно в патио.

Я захожу в зал с домашним кинотеатром, но там только Лорен, красит ногти.

– Где близнецы?

Миниатюрная рыжая поднимает голову.

– Себ поехал в магазин за мороженым, а Сойер что-то ищет в своей комнате.