— Я не только убежала, — Лера презрительнооткинула голову и свысока поглядела на низкорослого цыгана, в глубоком креслеон казался почти лилипутом. — Я дождалась нужного человека и ему тожепомогла уйти! Так что Костик нам теперь без надобности, мы спокойно можемстроить расклад напрямую!

— Молодец, девочка! — Ласло погладил ее поруке. — Я в тебя сразу поверил, и я не ошибся! Хочешь? — Он досталпакетик белого порошка, высыпал дорожку на крышку часов. — Ах, ну да, тыже не употребляешь! Молодец…

Цыган свернул стодолларовую купюру, шумно втянул порошок, илицо его сразу порозовело, глаза чувственно прикрылись. — Ох, хорошо… Нуладно, теперь рассказывай…

С легкой руки Леры криминальная жизнь старого города потеклапо другому руслу.

Большая часть улицы Усти-на-Лабе, названной в честьсловацкого города, побратима Владимира, застроена унылыми пятиэтажными домами,так называемыми хрущевками. Но дом номер десять представлял собой исключение.Впрочем, это было исключение не из приятных. Это был чудом уцелевшийприземистый деревянный барак, в котором проживали люди, выкинутые судьбой наобочину жизни, — спившиеся, опустившиеся, потерявшие всякую цель.

Поздно вечером перед дверью десятого дома остановились двоепарней в потертых кожаных куртках. Один из них громко постучал в дверь, второйстоял чуть позади, демонстративно держа руки в карманах и исподлобья поглядываяпо сторонам.

На стук никто не отозвался, и поздний гость принялсямолотить в дверь ногой.

— Вы что там — совсем озверели? — в приоткрывшеесяокно выглянула опухшая, давно небритая физиономия. — А вот если я тебесейчас по голове постучу — это тебе понравится?

— Уймись, мужик, — беззлобно отмахнулсяпарень. — Лучше открой нам, мы к Слесарю пришли!

— Не знаю я никакого слесаря, — поморщилсяобитатель барака. — Пришли, так заходите! У нас не заперто!

— Что, так никогда и не запираете? — недоверчивопереспросил гость. — Как же вы живете? В наше-то время!

— А у нас воровать нечего! — ухмыльнулсямужик. — У тебя вот нечего будет воровать — тоже запираться не будешь!

— Да тебя самого на органы украдут! — пообещалпарень, отворяя дверь, которая действительно была не заперта.

— И-и, малый! — тяжело вздохнул местныйжитель. — У меня органы все до того от тяжелой жизни поношенные, чтонавряд ли кто на них позарится!

Двое парней двинулись по темному коридору, спотыкаясь окакие-то сундуки и ящики. Под ноги переднему попало ведро и, громыхая,покатилось вперед.

— Тише вы! — донеслось из-за ближайшей двери.

Парень дернул эту дверь на себя, увидел тесную комнату,сплошь застеленную грязными тюфяками, на которых вповалку валялись полуодетыелюди, мужчины и женщины, кое-как прикрытые грязными лохмотьями. С ближайшеготюфяка на них смотрело существо с круглым распухшим лицом. Возможно, нескольколет назад это создание было женщиной.

— Выпить нету? — поинтересовалась она увошедших. — А нет, так чего притащились? Дайте хоть поспать!

— Скажи, где Слесарь живет, и мы тут же уйдем! —пообещал один из парней.

— По левой стороне идите, третья дверь! — сообщилабывшая женщина и снова зарылась в свои лохмотья.

Парни двинулись дальше, стараясь не шуметь. Впрочем, это имплохо удавалось. Под ноги одному из них подвернулась кошка и с жутким воплемумчалась по коридору.

Наконец они поравнялись с третьей дверью, и тот, что шелпервым, постучал в нее условным стуком — три удара, пауза и еще четыре.

Постучав, он на всякий случай тут же отступил в сторону иприжался к притолоке, на тот случай, если вместо ответа из-за двери прогремитвыстрел. Его напарник застыл по другую сторону двери.

— Кого еще черт принес в такое время? — донессяиз-за двери недовольный хриплый голос.

— Слесаря бы нам, — отозвался парень, невольнопонизив голос, — мы от Керима…

— От Керима? — недоверчиво переспросили из-задвери. — Ну, ежели так, то ладно…

Заскрипели засовы, и дверь медленно приоткрылась.

В проем выглянул круглый настороженный глаз, и еще один —чуть ниже: круглый зрачок револьверного ствола.

— Ну я Слесарь, — проговорил человек задверью. — А вы кто такие? Что-то я вас раньше не видал! А где Тофик сРавилем?

— Керим ребят на стрелку в Муром послал, а нас к тебеза товаром… велел сказать, что на следующий раз двойной груз возьмет.

— Двойной? Двойной — его еще приготовить надо… —проворчал Слесарь. — А слова какие Керим передавал?

— На столе, велел сказать, трава… — начал парень, нонапарник дернул его за рукав и поправил:

— Не на столе, а на дворе трава, дурья голова! На дворетрава, а на траве дрова!

— Верно, — усмехнулся Слесарь, широко открываядверь. — Только у меня на дворе трава давно не растет, химией сожженная!Ну заходите, пацаны, будьте как дома! — и он хрипло хохотнул собственнойшутке, пропуская парней в комнату.

Внутри запах аммиака сделался просто невыносимым.

— Ты чего — до сортира дойти не можешь или сорок кошектут держишь? — спросил один из парней, зажимая нос. — Ну и вонища!Хоть противогаз надевай!

— Ты чего, Витек, — усмехнулся егонапарник, — никогда в химичке не был, где «лед» готовят? В химичке всегдатак пахнет! У меня соседка была, бабуся — божий одуванчик, у нее четыре кошкижили, гадили почем зря, так раз к ней эти… менты из наркоконтроля вломились,из-за запаха подумали, что бабка на дому «лед» варит!

— Ты у меня дома про них не говори! — одернул егоСлесарь. — Еще накличешь! Ладно, давайте дело делать. Бабки принесли?

— А как же, — парень похлопал себя пооттопыренному карману. — Все чин-чинарем, сколько договаривались!

Он немного притерпелся к жуткому запаху и оглядел комнату.

Здесь было так же грязно и бедно, как в первой комнатебарака, куда они заходили, но обстановка была немного разнообразнее: кроменескольких тюфяков имелся простой обеденный стол, застеленный газетами,платяной шкаф, а самое главное — стеллаж с химической посудой и еще один стол сметаллической столешницей, на котором стояло несколько спиртовых горелок ибутылей с реактивами. В углу комнаты, на тюфяке, кто-то спал, с головойнакрывшись рваным байковым одеялом.

— Кто это там у тебя? — поинтересовался парень.

— А тебе не все ли равно? — покосился на негохозяин комнаты. — Не суй нос не в свои дела! И вообще, пацан, что-то тыбольно много разговариваешь, не к добру это!

— Правда, Витек, — поддержал Слесарянапарник, — что ты попусту базаришь? Мы пришли дело делать, а не баландуперетирать! Давай, что ли, Слесарь, свой товар!