– Ну, не скажи, – послышался голос Харрисона.

Фрэнки подняла голову и увидела своего любовника. Пульс ее зачастил. Мешки под глазами говорили о том, что в последнее время он не так много времени уделяет сну, возможно, потому, что на следующей неделе должна состояться его схватка с Антоном Марковичем. Однако Харрисон оставался для нее самым красивым мужчиной на свете.

В глазах Харрисона вспыхнула подозрительность, когда он уставился на Кобурна. Фрэнки нравилось, когда он ревновал, так как это делало его хоть чуточку уязвимым.

– Привет, – приветствовал брата Кобурн. – Деннисон тебя отпустил?

– Я отменил встречу.

Кобурн отошел от ее стола – подальше от линии огня.

– Полагаю, ты пришел не ради меня. В таком случае пока. Я встречаюсь с друзьями.

Харрисон кивнул:

– Увидимся завтра утром.

В глазах Кобурна что-то мелькнуло. Он попрощался и пожелал спокойной ночи. Фрэнки было ясно, что между братьями пролегла пропасть.

– Ты задеваешь его, – укоризненно сказала она.

– Если не хочешь оказаться меж двух огней, лучше не встревай, – посоветовал он.

– Так было всегда?

– Нет. Когда-то мы были близки. – Харрисон обхватил ее за талию и прижал к себе. – Но мы пошли разными дорогами. Это началось давно. Не хочу вспоминать.

– Ладно, – пробормотала она, чувствуя, что от его объятий начинает кружиться голова. – Здесь повсюду камеры видеонаблюдения, ты не забыл?

Но Харрисон прильнул к ее губам. Его жар растопил ее сопротивление. Ухватившись за лацканы его пиджака, Фрэнки вернула поцелуй.

– Поужинай сегодня со мной, – с легкой хрипотцой в голосе сказал Харрисон. – Если, конечно, у тебя нет других планов.

– Пицца и книга. – Фрэнки отодвинулась, изучая его усталое лицо. – Почему ты отменил встречу?

– Я не могу думать, когда они на меня набрасываются.

И он выбрал ее. Фрэнки затопила теплая волна.

– Закажешь пиццу? – Она провела пальцем по его щеке.

Харрисон заказал пиццу и бутылку кьянти.

– Знаешь, – пробормотала Фрэнки, когда они съели пиццу на диване в гостиной, – интерьер пентхауса ничего не говорит о тебе.

Он усмехнулся:

– Я заметил, что тебе здесь не нравится.

– Дело не в этом. Твой дом больше похож на музей, а не на место, где живут люди.

– Это обычное вложение денег.

– Но ты собираешься здесь жить?

– Пока планы не поменяются.

Если он не окажется в Вашингтоне…

– Что бы ты изменила, будь у тебя такая возможность? – спросил он.

Фрэнки осмотрела пентхаус.

– Я добавила бы цвета. Ковры для тепла. Может, что-нибудь экзотическое.

Харрисон взял бокал с вином.

– Думаешь, это отражает мой характер?

– Да, он у тебя интересный, – со смехом согласилась Фрэнки. – Но ты вовсе не холоден. Ты – как капуста, у тебя много слоев. Ты способен на глубокие чувства, только прячешь их.

К ее удивлению, Харрисон не стал спорить. Его лицо было задумчивым.

– Сейчас я не могу позволить себе быть эмоциональным, – наконец сказал он. – Мне нужно сохранять голову на плечах.

– Мой отец учил меня слушать то, что говорит сердце. Оно не обманывает.

– Что, если сердце не знает, как поступить?

– Тогда нужно понять почему.

Харрисон откинулся на спинку дивана, глядя на две прекрасные картины Шагала, висящие рядом.

– Откуда у тебя желание заняться политикой? – поинтересовалась Фрэнки. – Ты хочешь этого сам, или о том мечтал твой отец?

Она сжала ножку бокала, пульс ее участился. Готов ли он к откровенности? Харрисон покрутил свой бокал в руках, глядя на рубиновую жидкость.

– И то и другое, – наконец признался он. – Политика у меня в крови. Мой дед был конгрессменом, отец мог стать губернатором. Есть много вещей, которые я хочу изменить. Я знаю, что смогу их изменить. Но гожусь ли я для этой роли? Речь не о том, чего хочу я. Речь о том, что нужно людям.

Фрэнки понимала, что, как ответственный человек, Харрисон отдает себе отчет, насколько сложна эта работа.

– Думаю, людям нужны надежда и перспектива, – спокойно сказала она. – Им нужен человек, которому они смогут верить. Я видела тебя в деле, Харрисон. Ты сумел восстановить компанию, которая была готова исчезнуть с лица земли, и сделать ее успешной.

Харрисон довольно долго молчал.

– Иногда непомерные амбиции могут уничтожить человека, – наконец произнес он.

Неожиданно Фрэнки поняла, что не давало ему покоя после сделки с Леонидом. Он боялся повторить судьбу отца. Да и кто на его месте не боялся бы?

Она поставила бокал и села к нему на колени.

– Ты не твой отец, – мягко проговорила она, обхватывая ладонями его лицо. – Он был болен. Ты здоров и силен.

Фрэнки почувствовала, как напряглось его тело – как у кошки, готовящейся к прыжку, – однако продолжала смотреть ему в глаза. Харрисон глубоко вдохнул, раз, другой. Его теплое дыхание защекотало ей щеки.

– Он сломался накануне того дня, когда должен был объявить, что собирается стать губернатором. На него очень сильно повлияла афера Марковича.

Сердце Фрэнки рвалось на куски.

– С тобой все иначе. Ты можешь совершать поступки, на которые не способно большинство людей. Ты делаешь то, что недоступно обычному человеку.

Харрисон невесело усмехнулся:

– Однажды и я могу не оправдать ожиданий, Фрэнки.

Она улыбнулась:

– Я знаю об ожиданиях все. Я сейчас работала бы в «Массериас», если бы делала то, чего от меня ждали, хотя это неверный путь. Сначала ты должен убедиться, что это именно то, чего ты хочешь. Если да, постарайся осуществить мечту. Если нет – даже не ступай на этот путь.

Харрисон поймал ее пальцы. От глубины чувств, отражающихся в его глазах, сердце женщины перевернулось.

– Лекция окончена, – прошептала Фрэнки и принялась расстегивать пуговицы его рубашки. – Может, поговорим о погоде?

– Только если прогноз рекомендует раздеться, – улыбнулся он.

– Само собой.

Она прижалась губами к его мускулистой груди, а ее пальцы продолжали ловко расстегивать последние пуговицы. Харрисон снял рубашку и откинулся назад. Фрэнки расстегнула ремень его брюк и провела языком по его животу. Дыхание мужчины участилось, кровь вскипела.

– Черт, Фрэнки…

Харрисон сбросил брюки и снял с нее платье и белье. Она не возражала. Он лег и уложил ее на себя.