– Бен, мать его, Кингсли! – выдохнула Амина, и у нее затряслись плечи.

– Мисс Ипен, ответьте, пожалуйста: вы знали Бобби Макклауда до его смерти двадцать шестого августа?

Амину трясло от смеха. Ей нужно было срочно повесить трубку. Так она и сделала, перед этим успев прошептать:

– Да я знала его с рождения…

Альбукерке, август 1982 года

Погода 29 августа 1982 года обещала быть прекрасной: ясное небо, солнце, ну разве что немножко жарковато для бирюзовых вельветовых брюк, которые Амина все-таки решилась надеть. Чудесный день! Акил выехал из двора, машину заливали яркие солнечные лучи, и Амина в первый раз отправилась в новую школу. В воздухе пахло сладостью и зеленью, отражение мамы в зеркале заднего вида удалялось на все более безопасное расстояние. Амина смотрела, как фигурка Камалы в розовой ночной рубашке уменьшается, становится крошечной, а потом исчезает.

– Думаешь, с ней все будет в порядке? – спросила Амина, глядя в окно, о которое бились ветки деревьев.

Нахмурившись, Акил задумался над ее вопросом. Машина выехала из переулка, пронеслась по проселочной дороге, вывернула на главную дорогу, а он все молчал. Остановившись на перекрестке, где им нужно было свернуть в западную меса, к школе, брат наконец отозвался:

– Да хрен ее знает…

Частная подготовительная школа «Меса», без сомнений, представляла собой учебное заведение с претензией. Вот только на что конкретно она претендовала, большинству жителей района – отпрыскам элиты Нью-Мексико – было невдомек. Несмотря на воспитание в духе космополитизма, они мало что знали про обучение в Андовере, Эксетере или Чоате и еще меньше – об идеалах, к которым стремилась их школа, уютно разместившаяся в западной меса Альбукерке. Все здания, как и положено, были построены из красного кирпича. Единственное, что ни у кого не вызывало сомнений: «Меса» – самая дорогая частная школа во всем штате, ее огромные зеленые футбольные поля – предмет зависти всех остальных учебных заведений, задыхающихся в серой пыли. Если тебя останавливает дорожная полиция Альбукерке, стоит лишь произнести слово «Меса», как вопрос о штрафе за превышение скорости или вождение в нетрезвом виде отпадает сам собой.

– Добро пожаловать в наши Афины посреди пустыни! – прокаркал директор Ройс Фарбер на утреннем собрании, бешено вращая глазами и распространяя вокруг себя ауру самодовольства, которое, впрочем, было свойственно всем учащимся «Меса» без исключения.

Лето 1982 года выдалось долгим и жарким, как всегда в Нью-Мексико, в гимназии одуряюще пахло хлоркой из бассейна, недавно натертыми мастикой полами, новыми джинсами, карандашами, резинками, тетрадями и только что вымытыми шампунем «Видал сассун» волосами. Под потемневшим от времени табло на складных стульях сидели представители административного и преподавательского состава с идеально ровными спинами, скрещенными ногами и аккуратно повязанными галстуками. Инструкторы по разным видам спорта стояли позади них в черно-зеленой спортивной форме, глянцево поблескивающей, словно крылья жуков.

– Где бы вы ни провели это лето, – продолжал Фарбер, поднимая голову и делая паузу, будто бы пытаясь четко сбалансировать угол наклона переносицы, – раз вы поступили в школу «Меса», то явно даром времени не теряли!

Амина посмотрела на свои новые вельветовые брюки и подумала, что уже ненавидит это место. Почему Акил не сказал ей, что летом надо было не терять времени даром? Тогда бы она уж точно не стала учить наизусть тексты всех песен «Air Supply», а нашла бы занятие поинтереснее. Зачем она слонялась из угла в угол по торговому центру «Коронадо» в ожидании, пока Димпл вернется домой из лагеря в Калифорнии, – жалкое времяпрепровождение! Даже походы на Рио-Гранде со стареньким папиным «Никоном», еще час назад казавшиеся ей настоящим приключением, теперь представлялись чем-то банальным и обыденным. Амина обвела взглядом лица, поднятые воротнички, аккуратно уложенные гелем косые проборы, глаза, напряженно выискивающие недостатки будущих товарищей и при этом продолжающие внимательно смотреть на директора Фарбера, – девочка пыталась отыскать Димпл.

– Я знаю, что многие из вас провели лето, погрузившись в разнообразные занятия вместе с семьей, ездили на каникулы в различные места, и прекрасно понимаю, как тяжело вам возвращаться в интернат. Однако хочу поприветствовать вас – новых членов семьи школы «Меса» – и представить вам нескольких новых сотрудников из преподавательского состава и персонала администрации!

Погрузившись в разнообразные занятия? Эта фраза чем-то напоминала гудение пчелиного улья: тонкие пчелиные лапки работают слаженно во имя общего, сладкого и тягучего блага. Что же до ее собственной семьи, Амина уже и не помнила, когда они в последний раз ужинали все вместе, какие уж там погружения в разнообразные занятия, ну если, конечно, не считать просмотра телепередач. Хотя нельзя сказать, что у них не было ни одного семейного мероприятия: например, в июне они с Акилом стали свидетелями зрелищной ссоры, после которой родители разошлись по разным углам (мать – в сад, отец – на веранду). Весь июль прошел под знаменем «охоты на отца». Об этом занятии вслух никто не говорил, однако все практиковали его с завидной регулярностью и усердием: за ужином Камала посматривала на часы, Амина искала, не осталось ли в корзине для белья свернутых мужских носков, а Акил в бешенстве выглядывал в окно – не едет ли Томас. В августе у них даже случались сессии групповой тоски по отцу, своего рода квакерские встречи: трое оставшихся в доме Ипенов садились на диван и молчали, ни слова не говоря о почти постоянном отсутствии главы семейства.

Амина попыталась отыскать в спортзале темноволосые головы, затесавшиеся среди блондинов. Жюль Паркер, чернокожий мальчик, уставился на табло с открытым ртом, как будто был жутко голоден. Через несколько рядов за ним сидел Акил и практически спал. Слава богу, что ее брат в кои-то веки немного успокоился, пусть и от такой банальной штуки, как скука. В переходном возрасте Акил стал очень жестким и в каком-то смысле слабоумным. Убойное сочетание политических убеждений, темпераментности, толстых щек, цветущих буйным цветом прыщей и антагонистических взглядов, которые он готов был защищать с пеной у рта… Словом, жить с ним под одной крышей было практически невыносимо.

За пределами дома дела обстояли еще хуже. Прошлой весной Акил успел немало: ввязался во «взаимодействие с применением насилия» с учителем физкультуры из-за нормативов по бегу, разругался с преподавателем французского из-за того, что его страна «по-бабьи понимает демократию», подрался в гардеробе с четырьмя парнями, обозвавшими его Тонто, а также принял участие в акции протеста против ядерной политики Рейгана – приковал себя к школьной парте, а потом восемь часов прождал, пока комендант разыщет болторезы.

– Быть может, те из вас, кто только с этого года становится членами нашей семьи, испытывают волнение перед будущим, – говорил Фарбер. – Вероятно, вы слышали о том, какая у нас высокая нагрузка, какое плотное расписание, какие высокие стандарты академической и спортивной подготовки…