Потом ему послышался голос Дернхельма, странно похожий надругой, тоже очень знакомый.

– Прочь, нечистый сын мрака, пожиратель падали! Оставьмертвых в покое!

И другой голос, полный холодной злобы, ответил:

– Не становись между назгулом и его добычей. Он не станетубивать тебя. Он унесет тебя в обитель скорби, дальше любой тьмы, где твоюплоть сожрут, а трепещущую душу отдадут во власть Бессонного Ока.

Лязгнул меч, выхваченный из ножен.

– Что ж, попробуй, если сможешь! А я, если смогу, помешаютебе!

– Помешаешь? Мне? Глупец! Ни один воин не может помешатьмне!

И тут Дернхельм засмеялся и в его голосе был звон стали.

– Но я не воин. Перед тобой женщина! Я Йовин, дочь Йомунда.Не становись между мною и моим родичем и повелителем! Будь ты живой или толькооживший, прикоснись к нему - и погибнешь.

Крылатое чудовище неожиданно тонким и противным голосомзакричало на нее, но Черный Всадник молчал, охваченный внезапным сомнением. Отизумления Мерри забыл страх и открыл глаза. В нескольких шагах от него сиделочудовище, распространяя вокруг себя мрак, над ним грозной тенью высился назгул.Немного левее, обратясь лицом к нему, стоял тот, которого Мерри звалДернхельмом, но теперь шлем упал с головы воина, освободив золото волос,рассыпанных по плечам. Серые, как море, глаза смотрели твердо и гневно. В однойруке воин сжимал меч, в другой - щит, которым заслонялся от взгляда страшноговрага.

Да, это была Йовин. Мерри вспомнил взгляд молодого воина,когда они покидали Дунхарг - взгляд без надежды, взгляд человека, готовоговстретить гибель. Сердце хоббита наполнилось жалостью и восхищением, и в немпроснулась медленно разгоревшаяся отвага его племени. Он приподнялся и, стиснувруки, прошептал:

– Она не умрет! Такая прекрасная, такая печальная… Покрайней мере, она умрет не одна!

Черный Всадник не замечал его, а Мерри все не решалсядвинуться, боясь привлечь к себе губительный взгляд. Потом, очень медленно,начал отползать в сторону. Но Вождь-Призрак все думал о женщине, стоявшей передним, и о древнем предсказании.

Вдруг крылатое чудовище взмахнуло своими зловоннымикрыльями, прянуло в воздух и ринулось на Йовин, крича и стараясь ударить ееклювом.

Йовин не дрогнула: она была истинной дочерью Рохана, тонкой,как стальной клинок, и такой же гибкой. Ее удар был молниеносным и смертельным:он обрушился на вытянутую шею и голова упала, как камень. Йовин отскочила назади обезглавленное чудовище, растянув огромные крылья, рухнуло на землю. В тот жемиг мрак исчез и волосы Йовин заблестели на солнце.

Но Черный Водник уже стоял перед нею, огромный и грозный. Созлобным криком, нестерпимым для слуха, он нанес удар палицей. Щит Йовинразлетелся, рука, державшая его, переломилась, а сама она зашаталась и упала наколени. Тогда Всадник навис над ней как туча и вновь взмахнул палицей, чтобынанести последний удар…

Но вдруг он отпрянул, вскрикнув от страшной боли, и ударпалицы, не повредив Йовин, обрушился на землю. Это Мерри вонзил в него сзадисвой клинок из Упокоища, пробив черный плащ и невидимое тело ниже панциря. Втот же миг Йовин, привстав, последним усилием вонзила меч в пустоту междуплащом и короной. Меч разлетелся вдребезги. Корона покатилась со звоном. Йовинупала на поверженного врага. Но плащ и панцирь были пусты и лежали на земле,смятые и бесформенные, а в воздухе пронесся, замирая, бесплотный жалобныйголос, и навеки затих в поднебесье.

Мерри стоял среди тел, мигая как сова днем, слезы ослеплялиего. Словно в тумане видел он золотые волосы Йовин, распростертой неподвижно, илицо Теодена, погибшего в час своей славы. Хоббит наклонился и взял его руку,чтобы поцеловать. Глаза Теодена открылись.

– Прощай, мой добрый Мериадок, - с трудом произнес старыйПравитель. - Я весь разбит. Иду к предкам. Но даже среди них, могучих, мнетеперь можно не стыдиться, я убил змею. Утро было мрачное, день будетрадостным, а вечер - золотым.

Мерри не мог говорить и только плакал.

– Простите меня, повелитель, - всхлипнул он наконец. - Яослушался вас, и вся моя служба была в том, что я плакал, прощаясь с вами.

Теоден слабо улыбнулся.

– Не печалься! Я простил тебя. Нельзя запретить доблесть.Живи и будь счастлив, и не забывай меня. Никогда уже не придется мне сидеть скубком и слушать твои рассказы. - Он закрыл глаза и умолк, потом заговорилснова: - Где Йомер? Мне хотелось бы видеть его, пока зрение не угасло. Он будетПравителем после меня. И пусть известит Йовин. Она не хотела отпускать меня, ия никогда больше не увижу ее.

– Но, повелитель… - запинаясь, проговорил Мерри, - она… -Только тут он услышал кругом шум, возгласы и звуки рогов. Оглядевшись, онвспомнил, что находится на поле битвы. Ему казалось, что с тех пор, как Теоденупал, прошло много времени, хотя в действительности это было всего несколькоминут назад. На них, как волна прибоя, надвигалась новая схватка, и она вот-вотдолжна была захлестнуть их. Новые вражьи орды спешили от Реки. От стенповорачивали рати Моргула, а с юга подходили воины Харада. Пеших прикрывалаконница, а позади качались огромные спины мумаков с башенками наверху.

Йомер быстро перестраивал рохирримов, посматривая в сторонуВорот. Там реял серебряный лебедь Дол Амрота, и рыцари Имрахиля теснили врагаот большого пролома.

На мгновение у Мерри мелькнула мысль: «Где Гэндальф? Развеон не с ними? Может, он спасет короля и Йовин?». Всадники были уже рядом. СамЙомер первым подскакал сюда, увидел убитое чудовище и поверженного Теодена.Соскочив с коня, он скорбно остановился над Правителем. Один из его рыцарейвзял знамя Рохана из рук убитого знаменосца и поднял его. Теоден медленнооткрыл глаза, увидел знамя и жестом попросил приподнять себя.

– Ты - мой преемник, - сказал он. - Веди войска к победе! Ипростись за меня с Йовин. - Он закрыл глаза и умер, так и не узнав, что Йовинбыла рядом с ним до конца. Всадники заплакали о Теодене. Все они любили его.

Тогда повысил голос Йомер.

Горе умерьте! Велик был погибший,

Умер в сраженье. Его над курганом

Жены оплачут. Битва зовет нас!

Но и у него самого лились слезы, пока он говорил.