Провожу ладонью по старой толстой цепи, выпуская тоску по ушедшим родственникам. Я не горюю, но иногда позволяю себе вспомнить что-то подобное и немного погрустить. Ба говорит, им не нужны наши слезы и лучшее, что мы можем сделать для тех, кто ушел, – помнить. Вот и все.

– Еле нашел тебя, – слышу тихий голос за спиной, – здесь так темно.

– Блатным и ночью солнце светит, – возвращаю Гратису его же фразу, забираясь на качели, и хлопаю ладонью по сиденью.

Он подходит и садится рядом, так близко, что его плечо касается моего. Размер качелей позволяет оставить между нами расстояние в полметра, но меня ничего не смущает, словно барьер личного пространства уже давным-давно исчез.

– Можешь снять очки, – предлагаю я без каких-либо корыстных целей. – Тебе же в них ничего не видно.

– Так мы с тобой почти наравне. Слушать куда интереснее.

– Что ты сказал Саньке?

– Мужские дела. Тебе больше не нужно переживать за него.

– Он хороший парень… – вздыхаю я с щемящей душу печалью.

– Я и не утверждаю обратное, но тебе не стоит играть в Бэтмена. Ты все-таки девушка.

– Я могу за себя постоять.

– Не сомневаюсь, Лиля, но лучше бы это делал кто-то другой.

– Если бы этот кто-то другой был, – отвечаю я, глядя на горящие окна своего дома.

Гратис указывает направление пальцем и спрашивает:

– Ты живешь там?

– Да.

– Родители не будут против, что ты задержишься?

– Мои родители умерли, а Ба, наверное, уже спит.

Может быть, это весна. Может быть, это ночь. Может быть, родной двор или загадочный парень, чарующий меня поступками и энергетикой. А может, и все вместе, потому что разговор выходит долгий и очень душевный. Запретных тем почти нет. Много веселых и грустных моментов моей жизни вновь оживают в словах.

Гратис выступает в роли слушателя и интервьюера. Мои ноги лежат у него на коленях, руки в его руках. Не знаю, как это получилось, да и не хочу, если честно. Мне хорошо и спокойно – так, как не было, наверное, никогда.

– Это нечестная игра, – говорю я, закончив очередную историю, – в одни ворота. Ты уже столько знаешь обо мне, а я совершенно ничего не знаю о тебе.

Лунный свет пробивается сквозь молодые листья ореха, но не решается развеять наш мистический полумрак. Передергиваю плечами от прохладного ветра, мурашки рассыпаются по коже под тонкой тканью водолазки. По-хорошему, нужно идти домой, но я этого совершенно не хочу.

– Сейчас я могу тебе сказать честно только одно, – шепчет Гратис, и мое сердце стучит тихо, чтобы не спугнуть парня. – Ты удивительная, Лиля. Я таких еще не встречал.

Опускаю голову, закрывая волосами лицо. Не понимаю, чем заслужила такой комплимент, и не могу ему поверить.

– Это правда, Лиля. Не знаю, что чувствуешь ты, но я, – Гратис шумно вздыхает и крепче сжимает мои ладони, – я не хочу идти домой. Это очень странное ощущение, и со мной такое впервые. Мне хочется говорить с тобой, слушать твои рассказы. Ты только не пугайся, ладно? Но если уж быть по-настоящему искренним, то я безумно хочу тебя поцеловать. Прямо сейчас.

Отключаю аналитическую часть разума, она мне не нужна. Поворачиваюсь к Гратису, но не могу решиться сказать правду, зато себе в ней бесстрашно признаюсь: я чувствую то же самое и хочу того же. И сейчас уже речь не о кумире, поющем любимые песни, а о парне, который стал всего за один вечер проливным дождем в моей засухе. Это поразительно и странно, но… Эти чувства, желания, кажется, я сто лет не испытывала ничего подобного по отношению к другому человеку и уже не надеялась, что смогу. На химическом и энергетическом уровнях совпадение триста процентов, а притяжение – на максимуме.

– Ты ведь в маске, – только и произношу я.

– Закрой глаза.

POV Лиля

Закрой глаза…

В шелесте листвы растворяются сомнения, с прохладным ночным ветром улетают страх и чувство неловкости. Отпускаю себя, отдаваясь моменту, возможно, самому романтичному в моей жизни, больше похожему на сон или вымысел, но я знаю, что это происходит на самом деле.

Позволяю себе расслабиться и довериться человеку в маске, но уже не чужому. Несколько минут побыть слабой, сбросить доспехи и стать девочкой, желающей нежности и зависимой от чувств – по своей воле. По его мягкой просьбе. Всего лишь несколько минут…

Закрываю глаза и жду. Переносицы касается холодный пластик.

– Чтобы не подглядывала, – тепло произносит Гратис.

Его руки на моих ладонях, в абсолютной слепоте он ведет меня и направляет. Кончиками пальцев касаюсь его шеи, подаваясь вперед. Догадываюсь, чего он хочет. Слова больше не нужны. Забираюсь пальцами под край маски и тяну ее вверх до тех пор, пока не чувствую осторожное сопротивление.

Его лицо открыто наполовину. Глажу теплые щеки, очерчиваю линию подбородка, не зацикливаясь на расчетах и догадках, просто запоминаю себя в этот момент и свои чувства. Наслаждаюсь происходящим в тишине двора и тьме закрытых глаз. Теплое дыхание ударяется о губы, рука в перчатке гладит шею, подбираясь к затылку и щекоча кожу. Нет сил больше ждать, но приходится терпеть, ведь сейчас я полностью завишу от этого парня. Это прыжок веры, и я не знаю, достоин ли его Гратис, но уже лечу. То ли вверх, то ли вниз, совсем скоро станет понятно.

Нежное неспешное касание его губ, удар тока и то не столь сокрушительный. Отвечаю на поцелуй и тону в фейерверке эмоций. Набираем силу и скорость, качаемся на качелях чувственности, меняя ритм и направление. Обхватываю шею Гратиса, желая быть еще ближе. Его пальцы сжимают мои щеки, и это едва ли смущает или обижает. Наоборот, заставляет ощутить небывалое восхищение и трепет, растекающийся от ступней до кончиков ресниц. В груди просыпается вулкан. Дыхание горячее, лава стекает вниз по животу и бедрам, и вечерний воздух не может справиться с таким количеством жара. Это волшебно. Необузданно. Страстно.

Голодные. Мы очень голодные, но оба осторожничаем, боясь навредить или что-то испортить. Боремся с внутренним зверем, который, похоже, у нас один на двоих. Я даже не пытаюсь открыть глаза, мне слишком хорошо. Пережив первую необузданную волну, встречаем вторую. Неторопливые влажные поцелуи на грани обморока от эйфории. Танец языков, руки несмело бродят по телу.

Гратис сажает меня к себе на колени, его губы спускаются к шее. Чистое безумие. Дикий восторг. Давно забытые ощущения ударяют в голову, о разумности даже не вспоминаю. Подбираюсь к черте полнейшей потери контроля слишком близко, и Гратис вдруг останавливается и крепко обнимает меня, прижимая к себе и утыкаясь носом в ямочку за ухом. Шумное дыхание, объятия, не оставляющие выбора. Обнимаю в ответ, прижимаясь щекой к его капюшону. Не знаю, сколько проходит времени, но я не решаюсь открыть глаза и вернуться в реальность.