Однажды она забыла в башне факел и, вспомнив об этом, стремглав бросилась обратно. Капающее горящее масло попало на клочок соломы, который вспыхнул ярким пламенем. Огонь уже перекинулся на старое тряпье, сваленное рядом, и грозил большому тюку с сеном, перевязанному бечевкой. Казимира не раздумывая бросила свой плащ из дорогого ливонского бархата на разгорающийся огонь и потушила его, но плащ был безвозвратно испорчен. Бесконечно расстроенная, она дала волю своим чувствам, в бессильной злобе пинала сапогами тюк с сеном, колотила по нему кулаками и, выпустив пар, убежала на верх башни рыдать. По пути она неловко оступилась и привалилась к дощатой стенке. Наспех приколоченная доска треснула, и девушка кубарем ввалилась в каморку, вход в которую забили работники, выносившие несколько лет назад утварь из отслужившей свое башни.

Казимира осмотрелась, протирая запорошенные пылью глаза. Это было старое хранилище копий и стрел, недалеко от сторожевой площадки. Караул в случае внезапного нападения мог не бежать по узкой лестнице вниз за оружием, а имел достаточный запас совсем рядом.

Про комнатку забыли, в ней несколько лет никто не появлялся. Казимира решила сделать комнатку своим секретным убежищем, про которое будет знать только она одна. Сбежав вниз, Казимира взяла столько сена, сколько могла нести, поднялась, спотыкаясь на каждом шагу, и бросила на грубый пол. Сбегав вниз-вверх добрый десяток раз, она наконец соорудила в комнатке мягкое ложе, которое накрыла своим испорченным плащом, и легла на него, закрыв глаза. Она слышала покрикивания стражников на замковой стене, ржание лошадей в конюшне, вой ветра в высоких соснах недалекого леса и протяжный зов своей служанки, ищущей ее: «Госпожаааа Казимииирааа!!!»

Казимира очнулась от воспоминаний. Похоже, она задремала. События последних часов, как волна, мигом нахлынули на нее. Она приподнялась на локтях и осмотрелась. Здесь рядом с ней лежал ее возлюбленный Болеслав, здесь она познала его и томительное чувство любви, смешанное с тревогой за то, чтобы их никто не увидел. Ни одна живая душа не должна знать про них! Княжна невольно улыбнулась при мысли о том, что теперь она женщина, которой посчастливилось полюбить и быть любимой. Их любовь самая большая и самая чистая! Никто и ничто не разлучит их вовеки! Но что скажет отец, когда узнает? Она прогнала от себя эту мысль. Будь что будет! Это ее жизнь, и она не позволит никому вмешиваться. Недаром она княжна и наследница власти над гордым народом руян, отец воспитал ее решительной и умеющей постоять за свое счастье.

Казимира прошептала молитву и слова благодарности богам, приведшим ее в объятия ее избранного и единственного Болеслава.

Она снова закрыла глаза, блаженно улыбаясь своим мыслям, прокручивая в памяти еще и еще раз тот миг, когда она через мимолетную боль окунулась в блаженство и растворилась в своем возлюбленном, теряя чувство времени и реальности…

Казимира свернулась калачиком и сладко уснула.

16

Любомира резко выпрямилась, напрягшись, как натянутая тетива. Бечевка, которой ее опутал отец, больно впилась в тело, но она этого даже не заметила. «Болеслав!» – в голове пульсировало имя ее возлюбленного, отдаваясь болью с каждым ударом бешено колотящегося сердца. Она попыталась освободиться, стала извиваться, как змея, зубами пытаясь дотянуться до узла на груди. Ей удалось немного освободить руки, кистями она сдвинула петли веревки вниз. В исступлении Любомира извернулась и скатилась с тюфяка на земляной пол хижины, продолжая извиваться и дергаться. Вскоре путы достаточно ослабли, и девушка смогла сбросить с ног пару петель, поджимая колени к животу и двигая веревку кистями. Еще некоторое время ей понадобилось, чтобы окончательно освободиться от бечевы. Злость, которая кипела в ней и придавала силы, внезапно покинула ее, и девушка разрыдалась. Она не понимала, что с ней происходит, почему она оказалась связанной в своем собственном жилище и куда делся ее батюшка. Неужели с ним что-то произошло?

Пошатываясь, Любомира вышла из хижины во двор и осмотрелась. Отца нигде не было. Она постепенно вспомнила, как набросилась на батюшку, как если бы кто-то другой руководил ею и владел ее телом. Слезы катились из глаз, она с ужасом вспоминала и осознавала произошедшее с ней.

Тут она увидела отца, понуро шедшего со стороны леса. Она окликнула его и бросилась ему навстречу.

– Батюшка, как я рада, что с тобой ничего не случилось! – заливаясь слезами, всхлипывала Любомира.

Отец, на мгновение удивленный тем, что его дочь освободилась от веревок, тут же забыл об этом, обняв сотрясающуюся в рыданиях Любомиру. Кузнец отстранил на секунду лицо дочери, рассматривая его. Он опять узнал свою ненаглядную девочку, любящую, красивую, ЕГО дочь.

– Моя кровиночка! – с радостью воскликнул он. – Боги услышали меня и приняли мою жертву! Это снова ты!

Любомира, ничего не понимая, хлопала мокрыми от слез глазами, доверчиво смотрела на радостного отца.

– Батюшка, о чем ты толкуешь? Я не понимаю тебя!

– Ничего, доченька, пойдем в дом, уж пора ужинать, поздно уже, видишь, совсем темно стало.

Они зашли в хижину. Кузнец на мгновение задержался у двери, осмотрелся и прикрыл дверь покрепче. Он не мог нарадоваться на перемены, произошедшие с Любомирой. Святовит принял его жертву и сжалился над бедной девочкой, теперь всё будет хорошо.

Любомира в объятиях отца чувствовала себя как прежде, жизнь возвращалась в тело, она слышала только отца и себя, голос ее оставил! Боги простили глупую девчонку, посмевшую оскорбить силы, защищавшие ее племя с незапамятных времен. Изможденная, она вновь заснула.

Отец с нежностью смотрел на Любомиру, вспоминая дочь маленькой, когда была жива ее мать. Она так на нее похожа: те же русые длинные волосы, свежее лицо, стройная фигура, полная силы и здоровья. Разве что рука… но кузнец давно привык к этому недостатку дочери, да и она так здорово управлялась одной со всем хозяйством. Многие парни хутора и окрестностей заглядываются на нее, она уже совсем готова найти свою пару, может, это произойдет на Празднике. Да и ему, старику, будет легче.

Огонь лучины подрагивал, отбрасывая неровные тени на стены хижины. Кузнец в своих думах стал потихоньку клевать носом. Вдруг за окном разом завыли соседские собаки. Этот протяжный жалобный вой лился со всех сторон. Забеспокоились козы, начали кудахтать курицы, гуси гнусаво загоготали. Вскоре всё так же неожиданно прекратилось, и настала мертвая тишина, так что было слышно, как потрескивает лучина.

«Любомиииирааааа…»

17

Болеслав не верил своему счастью. Нет, так просто не бывает, он спит! Это выше его понимания. Как могла такая прекрасная, знатная и невозможно страстная девушка обратить свое внимание на него, простого селянина? И как он посмел? Болеслав быстро шел по тропинке, которая извивалась и терялась среди кустов. Замок уже скрылся из виду. Его хутор был очень близко к Каренцу, но даже такое малое расстояние разделяло его и его возлюбленную. Завтра он попросит Войту подыскать ему ночлег в замке среди дворовых людей: ему невыносимо было оставлять свою Казимиру даже на те короткие ночные часы, когда они не могли видеться. То, что произошло сегодня, изменило его навсегда. Болеслав понял, ради чего он живет, понял, что он обладает сокровищем большим, чем сама его жизнь. Боги даровали ему подарок, который заполнил всё его существо и придал смысл его существованию.