и у Жени остался шанс развеять туман феромонов и выхватить своего принца из коварных цепких пальчиков.

Когда рядом на парковку заехало такси, Женино сердце пропустило удар, а потом забилось так часто, что, сиди она не перед обычным, а перед кардиомонитором, тот взорвался бы от перенапряжения.

Оставаться на месте Женя уже не могла. Она так давно не видела Кирилла, так истосковалась по его мягкому спокойному голосу, что внутри все сжалось. Какие там две недели! Это для обычных людей время движется по прямой, а у влюбленных то петляет, как пьяный водитель, то вдруг закручивается в замысловатые спирали и несется ужаленной лошадью, то останавливается и замирает, словно из часов выпала батарейка. Жене казалось, что целая вечность прошла с тех пор, когда она в последний раз любовалась, как он склоняется над книгой, как сосредоточенно хмурит брови, выписывая что-то в блокнот, как потирает шею и расправляет затекшие плечи, а футболка натягивается на его идеальных симметричных лопатках…

Забыв обо всем, Женя ломанулась из каморки охранника в фойе, а оттуда – на улицу, в это пыльное безветренное пекло, навстречу единственному человеку, которому ей хотелось улыбаться. Однако Кирилла на парковке не было. Женя будто откусила здоровенный кусок неспелой хурмы: лицо свело, уголки губ печально поползли вниз. Яся вполголоса разговаривала с каким-то парнем и копошилась в сумочке, видимо, что-то искала. Разглядеть собеседника Ветровой Жене сразу не удалось – она нырнула за широкий ствол старого дерева, едва заметив кроссовки на неоновой зеленой подошве и яркую кепку. Но ясно было одно: это не Санин. Такие яркие вещи Кирилл не нацепил бы даже под страхом смерти. Он всегда одевался неброско и со вкусом, предпочитал проверенную временем темно-синюю и серую гамму модным нынче цветам «вырви глаз». В человека, который наряжается как Незнайка, Женя бы точно не влюбилась. Так что Яся либо расплачивалась с курьером – хотя вряд ли нашлась бы в Москве хоть одна служба доставки, у которой сотрудники разъезжают на такси, – либо, что представлялось Жене более вероятным, подкупала очередного блогера.

И пусть план перехватить Кирилла дал течь, Агафонова, прижавшись к шершавой коре липы, уже разрабатывала новый. Кто знает, может, Яся приводит в библиотеку подставных знаменитостей, пользуясь тем, что ни Цейлер, ни Женя, да и вообще ни один нормальный человек не следит за сетевыми трендами? А казенные деньги Ветрова пилит пополам с псевдозвездами? Или тайком подрабатывает на детскую библиотеку из соседнего района? Ну а что: парень в кепке явно тянет на аниматора для подростков. Если Ирина Леонидовна об этом узнает, она придет в ярость: директор конкурирующего заведения давненько сидит у нее в печенках. Только бы догнать этого парня и расспросить как следует… Благо такси отъехало, значит, он или планирует идти пешком, или будет вызывать новое, а это уже фора как минимум в пару минут.

С трудом дождавшись, когда за Ясей наконец захлопнется дверь библиотеки, Женя кинулась в погоню за кроссовками на зеленой подошве.

– Стойте! – крикнула Агафонова, задыхаясь с непривычки. – Одну секунду… Вы… Уронили бумажник!

Последняя фраза подействовала лучше любого заклинания. Яркая кепка повернулась к Жене и…

– Алик? – Агафонова резко остановилась и цокнула языком от досады. – Вот же блин…

– Ну уж извини, что не Болдуин! – обиделся Ветров. – Так где, говоришь, бумажник?

– Мне… показалось, – выкрутилась Женя. – А ты чего приехал?

Алик вздохнул, сдвинул кепку на затылок и выложил свою незамысловатую историю. Как выяснилось, накануне Яся устроила дома вечеринку. Присутствовал на ней Кирилл или нет, осталось для Жени тайной, потому что Алика, само собой, никто не пригласил. И все бы ничего, но утром Ветровы-старшие внезапно объявили, что собираются скоропостижно вернуться с дачи. А Ярослава, которая еще не освоила тайм-менеджмент наемного работника, не успела убраться и уничтожить улики.

– Лично я бы так и оставил, – доверительно сообщил Жене Алик. – Но ты же знаешь Яську…

Да, Женя знала. Яся готова была на все, лишь бы сохранить образ своей непоколебимой святости в глазах родителей. Она обожала, когда ее ставили в пример другим, в особенности – младшему брату. Вот на него-то она и решила свалить всю грязную работу. Как и всегда, в рукаве у нее нашелся весомый козырь для шантажа: не так давно в институте у Алика разразился скандал, потому что он сдал курсовую, от первой буквы до последней точки скачанную из интернета. Даже пару слов местами не переставил для виду. И в тот момент, когда Алик был уже на волосок от отчисления, старшая сестра грудью встала за брата. Ну, не грудью, конечно, а мозгом: за пару дней накропала ему новую работу, сбегала в ректорат, умаслила профессуру своим природным обаянием и чудесным марочным коньяком. Разумеется, расстаралась Ярослава не просто так, а для того, чтобы чуть позже, когда того потребуют обстоятельства, привычным движением дернуть Алика за ниточку. Обстоятельства потребовали сегодня. Ярослава позвонила брату прямиком в Мячково, где он с друзьями готовил байк к любительскому заезду, и доходчиво сообщила, что если он прямо сейчас не вернется в Москву и не выдраит квартиру до блеска, то главным блюдом для папы на семейном ужине станет новость про курсач.

В этом месте Алик сдобрил свой рассказ парой нелестных для Яси эпитетов, суть которых сводилась к тому, что ему катастрофически не повезло с сестрой из-за ее склонности к шантажу и прочим непорядочностям.

– Но почему тогда она так нервничает? – перебила Женя. В общем и целом она была солидарна с Аликом, но все же уши библиотекаря оказались слишком нежными для некоторых выражений. – Ты ведь приехал…

– Это да, – кивнул он. – Но я, кажется, посеял ключи от квартиры. А папа с мамой приедут через… – Алик достал телефон и включил экран на мгновение, – через час или около того. Вот Яська и психует, что я не успею убраться. Чтоб ее…

Женя уже хотела выразить Алику свои искренние соболезнования, но тут ее пронзила гениальнейшая мысль. Ключ! И как она раньше не догадалась? Все это время Агафонова билась головой о стену, когда всего-то и нужно было взять ключ и спокойно войти на Ясину территорию через дверь. И самое обидное, что ключ этот все время был у Жени под носом. Точнее, на слуху: «Алик то, Алик се…» Если бы автор фразы «враг моего врага – мой друг» был жив, то он, определенно, заслужил бы Нобелевскую премию. Пожалуй, во всем мире было не сыскать человека, который хотел бы насолить Ярославе Ветровой так же сильно, как ее собственный