Однако шумному и говорливому Ягуну было незанимать чуткости. Он ободряюще подмигнул Тане, сказал: «Ну пока! Я кЛотковой!» – и слинял. Чувствуя, что Ванька продолжает смотреть на нее, Таняотвернулась.

«Привет от пыльного свитера!» – ужаснохотелось сказать ей, но она сдерживалась, правда, с трудом. В конце концов, длякого, как не для Ваньки, она одевалась? Хотя только ли для него? В мысли о том,что все она делала только

для него, было немало лицемерия, и у Танихватало ума отдавать себе в этом отчет. «Видеть себя со стороны гораздо важнее,чем видеть себя в зеркале», – любила повторять на своих лекциях МедузияГоргонова.

Самый маленький домовенок подпрыгнул, пискнули оглушительно ударил по барабану. В ту же минуту еще трое домовых запрыгали поклавишам синтезатора. Забавнее всего было наблюдать за трубачами исаксофонистами. Маленьких легких домовых хватало только на один выдох. Затемони отскакивали, переводя дух, а их сменяли другие. К тому времени, какпоследний из очереди успевал дунуть в трубу, первый уже восстанавливал силы.

– Ты будешь танцевать? – спросилВанька, появляясь рядом. На его лице было недоумение и, пожалуй, обида.

– Нет. У меня болит нога! Может, тебеЗализину пригласить? Вон она там, у стола караулит! – ответила Таня, неоглядываясь. Она знала, что, если обернется, не вынесет укоряющего взглядаВанькиных глаз.

Неожиданно Тане почудилось, что локон Афродитынагрелся у нее в ладони. Это был особый жар, совсем не похожий, скажем, на жарраскалившегося магического кольца или взбешенного артефакта. Это был жар,проникавший в сердце.

Она тревожно оглянулась и, хотя никого неувидела, ощутила: кто-то зовет ее. Зовет телепатически. Забыв о Ваньке, онастала осторожно лавировать между танцующими парами, пытаясь понять, откудаисходит зов.

Вот Пипа – самоуверенный и напористыймаленький танк – танцует с Генкой Бульоновым. Генка ссутулился, присел изо всехсил, и все равно Пипенция едва достает ему до груди. Чем не дядя Герман и тетяНинель? История любит возвращаться на кр<F»TimesET Udar»P12>у<F255P255>гисвоя. Она любит привычные повторяющиеся ситуации, видя в них покой истабильность.

Вот Шурасик с Леной Свеколт. Кажется, и вовремя танца они спорят о чем-то ученом, а затем Шурасик сердито останавливаетсяи начинает быстро записывать на руке у Свеколт магические формулы. Ленка качаетголовой и в свою очередь пишет что-то на ладони у Шурасика… И эти двое нашлидруг друга.

А вот и Гробыня с Гуней Гломовым. Зная, чтогрузный Гломов все равно оттопчет ей ноги, Склепова поджала их, и Гуня просто таскаетее, висящую у него на шее, танцуя за двоих. Гробыня только посмеивается икапризничает, командуя и призывая Гломова быть резвее. Нет уж, едва лиБейбарсов сможет стать таким же Гуней, а раз так, то и этот выбор уже сделан,что бы там ни говорила и ни думала Склепова.

Вот Сарданапал танцует со строгой и суровойМедузией. Вот хохочет Великая Зуби, требуя у Готфрида Бульонского не пыхтеть, авот Поклеп перевозит с места на место бочку с русалкой, к которой не так давнопо просьбе Милюли домовые приделали колеса. В общем, все развлекаются какмогут, и даже громадный Тарарах притопывает в одиночку, помахивая копченойбараньей ногой, в которую время от времени впивается здоровенными зубами. Ивесь счастливый вид питекантропа говорит, что танцы желудка ничем не хужепарных. К тому же с хорошо прожаренным бифштексом поладить проще, чем сосвоенравной девицей.

А вот проносится ловкий и быстрый Ягун с КатейЛотковой. Отличная пара, и танцуют оба хорошо. Правда, на лице у Ягуна легкаяфоновая задумчивость. Должно быть, он не уверен, погасил ли огонь под котлом, вкотором кипит олово с добавленной селитрой и перхотью барабашек, и теперьсомневается, ни рванет ли на радостях весь Тибидохс. Но это уже второстепенныедетали, которые не должны затенять главного. А главное сейчас для Ягуна –Лоткова.

– Эх, Катька, не повезло тебе сомной! – вздохнул Ягун.

– Почему?

– Склероз прежде меня родился… Черезкакое-то время ему надоело торчать в одиночестве, и он решил напомнить мне, чтои мне пора рождаться, но забыл… На то он и склероз! – сказал играющийкомментатор.

– Что-то я не понимаю, о чем ты, –озабоченно заметила Катя.

– Не волнуйся, я тоже не понимаю.Понимание всегда приходит последним, а уходит первым… Но разве это такважно? – разглагольствовал Ягун.

Проскользнув к лестнице, Таня нырнула за ногуближайшего атланта. Здесь, уверенная, что ее никто не видит, она откинула солба волосы и попыталась разобраться в своих чувствах. Локон Афродиты холоднымжаром полыхал у нее в ладони. Разжав пальцы, Таня увидела, что он сияет так,словно она зачерпнула ладонью жидкое солнце.

Атлант, встревоженный жаром артефакта, сталпереминаться с ноги на ногу. Таня поняла, что нужно уходить, пока ее случайноне раздавили. Золотистое сияние, которое отбрасывал локон, вело ее по лестниценаверх.

Примерно догадываясь, кто может оказаться там,наверху, но в то же время внутренне разрешая себе обманываться, Таня началаподниматься по лестнице так быстро, как позволяла ей высота ступеней.

Локон полыхал все ярче, настойчивее. Неведомыйголос звал, манил. Музыка из Зала Двух Стихий доносилась едва-едва. Всеразмывалось тишиной, мелодия терялась. Звуки мягкими волнами накатывали ивыплескивались на лестницу.

Таня поднималась по бесконечным ступеням, ивокруг ничего не было уже, кроме белых мраморных ног атлантов, которыевыхватывал из темноты сияющий локон.

Довольно скоро Таня сообразила, где находитсятот, кто зовет ее: на крыше. Нет, это была не та крыша Большой Башни, откудаони обычно летали ночами на Лысую Гору. По всей видимости, это была крыша БашниПривидений, потому что именно туда вела разветвляющаяся галерея.

На очередной маленькой лесенке Таневстретились старые знакомые: прикованный цепью меч-вампир и два черныхнадгробия. На рванувшийся к ее груди меч Таня едва обратила внимание. Зная егопривычки, она заранее прижалась спиной к дальней стене, где он не мог достатьее.

Около надгробий она остановилась.

«Прямо здесь и сейчас будет похоронена ТаняГроттер!»– ехидно сообщило первое.

«Покойся с миром! Надела ли ты белые тапочки?»– спросило второе.

– А, вот вы где! Все вас ищут! –сказала Таня. – Меня послала Медузия Горгонова. Она собирается перенестивас в подвал!..

Буквы на надгробиях тревожно запрыгали.

«Она нас не поднимет! Мы тяжелые!»– сказалопервое.

– Медузия сама и не будет. Для этогосуществуют циклопы, – ответила Таня.