— Это на кухне, — озадаченно сказала я. Уже увереннее прошла вперед, включила свет. Грех стукнул лапой по пустой жестяной миске, и та с грохотом покатилась по полу.

— Мррмяа-а-аууу! — завыл кот.

— Вот ты… мурло, — сказала я, опуская торшер на пол.

— Грешно так пугать бедных девушек! — Юля рухнула на табуретку, прижимая руку к груди. — У меня до сих пор сердце колотится, как ненормальное.

— Такое чувство, что он знает о том, что я обязана его кормить. — Я поставила миску на место, насыпала корм. — Куда тебе столько? Вон какой мелкий!

Грех презрительно посмотрел на меня и ткнулся мордой в еду.

— Все, я спать! — Юлька ушмыгнула на второй этаж, а я осталась с котом. Осторожно протянув руку, погладила спину с хрупкими выступающими позвонками. Грех замер на мгновение, дернул рваным ухом и продолжил трескать.

Воевода появился ровно через две недели, как и обещал. Мы как раз сажали пророщенные семена тыквы. Тяпка рыхлила одинаковые круглые лунки, я опускала туда маленький зеленый росток, осторожно прикапывала, Юля поливала из лейки. После жарких споров решено было живую воду не добавлять. Вдруг и лейка оживет, кто знает, может, у нее окажется склочный характер. Понадеялись, что и без магии нам удастся собрать урожай.

— Привет, Ярополк! — сказала Юля, отбрасывая прядь волос с глаз.

Сердце мое ускорилось, кровь прилила к щекам. За время отсутствия воеводы я успела убедить себя, что ничего особенного к нему не чувствую. Естественно, я симпатизирую мужчине, который практически вынес меня из огня, как иначе, но не более.

Я выпрямилась, посмотрела на него — плечи широченные, глаза голубые-голубые, улыбаются, на скуле свежий шрам. Не успев осознать, что делаю, подошла, протянула руку, чтобы погладить по щеке, спохватилась, что пальцы испачканы землей, смутилась… А он перехватил мою руку и поцеловал в запястье.

— Ты чумазая, ведьма, — улыбнулся он.

— Я не ведьма, — улыбнулась в ответ.

— Точно? Я видел гейзер — впечатляет. Да и инструментом, гляжу, обзавелась, — кивнул он на тяпку.

— Это Брюс.

— Приятно познакомиться, — усмехнулся он в бороду. — Рад, что у тебя все хорошо, Василиса.

— Если отравленные яблоки, которыми нас тут пытались напичкать, это, по-твоему, хорошо, — съязвила Юля.

— Что? — тихо спросил Ярополк. Атмосфера вокруг него сгустилась, словно грозовая туча — того и гляди громыхнет.

— У нас тут много чего произошло, — сказала я. — Может, зайдешь? Поможешь разобраться, что к чему.

Усадив воеводу на кухне, мы с Юлей, перебивая друг друга, разом вывалили на него события последних недель. Он только тер лоб и хмурился.

— Давайте подытожим, — перебил он наши словесные излияния. — Вас пытались отравить, Лютый избил инкуба, Амаранта — ведьма, а под столом у вас какое-то чудище.

— А еще Парнас мне угрожал! — вспомнила я. — За то, что моя тяпка перерыла его огород, — добавила чуть тише.

— Где яблоки? — спросил воевода.

— Сожгли.

— Выходит, я должен поверить вам на слово? — Он вскочил со стула, стал ходить туда-сюда по кухне, слишком маленькой для него. — Может, они вовсе не были отравлены!

— Лютый так сказал.

— Его слово не аргумент. Кстати, аккурат когда ты его расколдовала, волки загрызли корову. Теперь я не уверен, что это был обычный волк.

— Проголодался, наверное, три года тут зубы сушить, — тихо сказала Юля.

— Ладно, с коровой мы разберемся. Но Амаранта-то тут при чем? Она царица!

— У нас есть доказательства, что с ней что-то не так! — встрепенулась я. — В жизни красотка — упасть не встать, а на фотках страшилка.

Юля протянула фото царицы, мы замерли, ожидая его реакцию.

Воевода, кажется, не понял, чего мы от него хотим. Хотя фотографию рассмотрел с интересом, чуть на зуб не попробовал.

— Ты что, не видишь? Она же никакая!

— Девушки, я не собираюсь обсуждать внешность царицы. Я не баба базарная. Иван ее полюбил, значит, было за что. Наверняка она добрая или умная, или и то и другое… Да, Амаранта не совсем тот типаж, который ему по душе, три первые жены у него были вот как ты, Юлия, — светловолосые и…

Он взмахнул руками, жестом обрисовывая большую женскую грудь, и смутился.

— То есть ты не видишь различий между реальным обликом Амаранты и фотографией? — удивилась я.

— А что, есть разница? Не знаю, какую игру ты затеяла, ведьма, но довольно, прошу.

— Да я чуть в обморок не упала от ее красоты там, во дворце! — возмутилась Юля. — Она совсем другая! Я не знаю, в чем тут дело — гипноз, магия…

Ярополк остановился, запустил пятерню в бороду.

— Магия? — задумался он. — Ладно, я проверю ваши слова. Странно все это. И царя словно подменили. Я ходил к нему с докладом — сидит на троне, кивает, а будто нет его.

— А еще в договоре с инкубом написано, что демон обещает отсрочить бабке ад на год, — вспомнила я.

Я протянула листок с договором Ярополку, у которого на лице было явное страдание. Он прочитал часть с обязательствами демона, отдал листок мне.

— И где же бабкина душа сейчас обитает? — озвучил он мой безмолвный вопрос.

— И это еще не все, — встряла Юля. — У нас есть дверь, от которой тот самый зубастый ключ на связке. И она жуткая!

— Светлые боги! — взмолился Ярополк, но пошел следом за Юлей. Она со скрежетом сдвинула стол в сторону. Воевода уставился на шестиугольник, обитый металлом.

— А вот это уже ни в какие ворота не лезет.

— Там Ктулху? — робко спросила Юля.

Ярополк дернул плечом.

— Кого там только нет…

— Когда-то миры были едины и являли собой совершенство, — начал свой рассказ Ярополк, — а потом что-то случилось. Что именно? Мнения на сей счет разделились. Кто-то говорит, это был большой взрыв, но не в материальном измерении, а во временном, кто-то — что мир стал слишком тесен. Некоторые, совсем уже оторванные от реальности ученые мужи говорят, что наши миры — это проекции некоего совершенного мира, и все мы лишь тени оригинала. В зависимости от того, как падает божественный свет, мы близки к своему идеальному образцу или бесконечно от него далеки.

В разделенных мирах некоторые особенности проявились с особой силой. В вашем мире процветает технический прогресс. Есть еще мир высоких — туда нет хода, да и они редко балуют нас своим вниманием, там искусства достигли небывалых высот. На второй свадьбе Ивана пел высокий, так пел — все рыдали. До сих нор как вспомню — сердце щемит… Иван хотел казнить его потом, когда вторая жена умерла. Решил — накликал беду. Но поостыл и отпустил. И есть нижний мир. Если версия последних ученых верна, то божественный свет туда не попадает вовсе. Там царит вечный мрак и ледяной холод, где рождаются жуткие твари.