Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вроде оборотней? — настороженно спросила Юля.
— Почему оборотней? — удивился Ярополк. — Оборотни, конечно, не милые зверушки, но с ними можно иметь дело.
Юлька довольно хмыкнула, и я покосилась на подругу. Что-то там у них с Лютым явно назревает.
— Боги решили закрыть врата в нижний мир, чтобы зло оттуда не могло проникнуть к нам. Их было четверо: три богини — любви, мудрости и справедливости, и бог силы, святой Кристоф.
— Когда вы креститесь, вы обращаетесь к своим богам? — спросила я.
— Светлые Анна, Лусия, Вира и Кристоф, охраните от зла, — перекрестился Ярополк. — Они провели ритуал и запечатали врага в нижний мир. Конечно, не все зло осталось там. Остались сумерты, и вампиры, и мержики… Хватает у нас забот. Но чудовищ вроде Шумарана — сумерта размером с дом, которого победил святой Кристоф, — больше не появлялось. Но знаете, девушки, до сего момента я думал, что все это сказки. То есть я молюсь и верую, но дверь в нижний мир представлялась мне скорее символом. Вроде как боги заперли зло, которое таится в любой душе, и если в человеке достаточно силы, любви, мудрости и справедливости, то дверь эта всегда будет закрыта.
— Так, может, там вовсе не нижний мир, — предположила я с надеждой. — Может, там погреб с вареньем?
Мы уставились на дверь. Ярополк опустился на колени, рассматривая набитые накрест полосы металла.
— Это сталь высоких, — сказал он наконец. — Мой меч сделан из такого сплава. Он очень прочный, можно камень перерубить. И очень-очень дорогой. Иван вручил его мне, когда я присягал на воеводство. Дешевле было бы золотую дверь в погреб поставить, да еще драгоценными каменьями обсыпать.
— Круто, — мрачно прокомментировала я. Аккуратные полки, уставленные баночками с вареньем, которые я успела себе вообразить, стремительно рухнули.
— А еще этот сплав не поддается коррозии, — задумчиво добавил Ярополк.
Ржавчина на углах тянулась пятнистыми щупальцами к центру двери.
Ярополк отправился в столицу выяснять подноготную царицы, а заодно поставить царя в известность, что у него под носом имеются ворота в ад. От светлой радости, которой лучились его глаза при встрече, не осталось и следа. Я тоже как-то поникла.
— Да ладно, Вася, не печалься, — подбодрила меня Юля. — Сейчас воевода найдет еще такой металл, сделаем нашлепку сверху, пусть высокие раскошелятся ради всеобщего блага. Тем более что певца того, со свадьбы, Иван дальновидно не казнил. Хочешь, кофе тебе сварю?
— Хочу, — согласилась я. Юлька исчезла на кухне, а я устроилась в кресле, подтянув колени к груди. Ржавый угол двери выглядывал из-под стола. Интересно, сколько лет легенде, рассказанной Ярополком? Наверняка тысяча есть, а то и больше. Продержится эта несчастная дверь еще немного!
Я задумчиво прикоснулась к запястью, которое так легко и естественно поцеловал Яр при встрече. Он по-прежнему считает меня ведьмой. Не верит моим словам, подозревает в скрытых мотивах. Что может получиться при таких исходных данных? Его супермеч перерубает даже камни, и он наставил его на меня при первой встрече. Но я совершенно точно ему нравлюсь! Я видела, как он смотрит на меня — Юлька не даст соврать.
В дверь тихонько постучали. Я осторожно приоткрыла ее, выглянула в щелочку. На пороге топталась дородная тетка, кажется, я ее видела у озера, на празднике.
— Добрый вечер. — Она так мяла свой передник, будто собиралась выжать из него сок.
— Добрый, — буркнула я, не торопясь приглашать нежданную гостью. После того как нас с Юлей чуть не траванули яблочками, я предпочитала в деревню не соваться. И ничего хорошего оттуда не ждала.
— Я Любомила, мельничиха, — представилась она.
Я могла бы и догадаться. Подол длинной синей юбки припорошен мукой, запах свежей сдобы просочился в дом. Женщина и сама походила на каравай: пышная, румяная. У таких обычно красивый заливистый смех.
— Помоги, ведьма, — всхлипнула Любомила.
— Чего надобно? — спросила я.
— Мужика, — выдохнула она и разом успокоилась, как будто самое страшное было уже позади.
Я оглянулась на Юлю, которая навострила уши у меня за спиной.
— Пятый год уже пошел, как муж мой помер. Надорвался. Ох и горевала я, но как-то попривыкла со временем: и с хозяйством сама справляюсь, и дочку замуж выдала, и мельница работает как прежде, а то и лучше, пекарню открыла. Забот невпроворот…
— Тебе работников надо? — уточнила я на всякий случай.
— Экая ты непонятливая, — рассердилась Любомила. — Я ж говорю — с работой и сама управляюсь, а вечером свет погашу — и так грустно мне, так одиноко, хоть волком вой.
— Так мужиков в деревне — завались!
— Некогда мне шашни крутить, — нахмурилась мельничиха. — Я и так целый день верчусь, как волчок. Ты мне дай какую травку, чтоб я мужику подсыпала, и он в меня влюбился без памяти, и сам за мной ходил, как телок. А то у нас мужик в Запорах измельчал. Им только намекнешь — шарахаются, как мыши от кота.
Она насупилась, подбоченилась. Грудь колыхнулась под оборчатой блузой.
— А кто-то конкретный есть на примете? — выглянула Юля.
Тетка задумалась.
— Степан из Якимовых неплохой мужик, плешивый, зато танцует хорошо. А еще Евсей, он старый уже, но на гармошке играет — ух! Ноги сами в пляс идут. Или вот Афоня, скорняк, руки у него красивые, как увижу, как шкуры гладит, так млею вся.
— Но?.. — снова встряла Юлька.
— Плюгавый, — вздохнула мельничиха, — вдвое меня меньше. Не выбрала я еще, — подытожила она, — ты мне травку дай, а я потом решу.
— Ишь, какая деловая! — возмутилась я.
— Да ты не подумай, ведьма, я ж отплачу! — закивала Любомила. — Велислава десять сребреников относила Маргарите. Ух, дорого, но оно того стоит — вон муж за ею увивается который год. Значит, надо с мужиком определиться… Кого же выбрать? Афоню? А может, Гришу? Глаза горят, как угли, но пьет, зараза…
Бормоча себе под нос, мельничиха пошла прочь со двора, в задумчивости переступив через Брюса. А я закрыла дверь, переваривая полученную информацию. Велислава, счастливая и обожаемая жена, оказывается, приворожила своего мужа?
— Вася, если один приворот стоит десять сребреников, то на тридцать золотых тебе надо приворожить триста человек, — быстро подсчитала в уме Юля. — Пора приниматься за дело! Все Запоры будут ходить влюбленные!
— Как бы, наоборот, не передрались, — возразила я. — Некоторых небось на части рвать станут, а козлы вроде Парнаски останутся несолоно хлебавши.
— Я думала, он лось.
Я лишь отмахнулась. Сейчас меня больше заботила новость о привороте Велиного мужа. Накинув кофту с капюшоном, я шмыгнула в сказочный мир. Сбегая в сумерках вниз по холму, я вспоминала дом Велиславы: уют, любовь, счастье — хоть ложкой черпай! И все это благодаря ведьме? Так, может, не такая уж темная магия таится в моей красной книжице? Я прошла позади дворов, стараясь не попадаться на глаза запорцам, отшатнулась от брехливой собаки, выскочившей из-под забора, и наконец подошла к дому Велиславы. Опершись на калитку с заднего хода, заглянула во двор. Две девочки возились у плетня в траве, играли с куклой.