– Тэмпест, – тепло поприветствовала Никс. – Рада тебя видеть. Ты ведь не пострадала в дороге, правда?

Она покачала головой.

– Однако Брайну и Быстряку не повезло.

Никс непринужденно рассмеялась.

– С ними все будет в порядке. Я сама залечивала их раны. Как ты?

– О, все по-старому, без изменений. Пытаюсь не попасться за измену и избежать повешения. Ничего нового.

Пайр закатил глаза и вышел, оставив женщин в кабинете. Бриггс последовал за ним, прикрыв за собой дверь. Пайр двинулся по коридору, а друг следовал за ним тенью.

– Была ли за Тэмпест слежка досюда? Есть новости?

Низко наклонившись, Бриггс ответил:

– Брайн сбил всех со следа. Понятное дело, Дестин послал за Тэмпест Гончих. Предположительно, чтобы они смогли проникнуть в твой двор.

Пайр высокомерно проворчал:

– Они, конечно, могут попробовать. О, пусть только попробуют.

Их ждет провал. Уж он об этом позаботится.

Глава пятнадцатая

Тэмпест

Несмотря на стыд, Тэмпест с легкостью приспособилась к новому распорядку дня. Время летело незаметно, дни превращались в недели. В конце концов, она человек привычки. Жизнь с Гончими отличалась строгим порядком. Плотное расписание помогало чувствовать себя стабильно.

Большую часть утра Тэмпест проводила на тренировках. Во второй половине дня Никс всегда находила для нее задание, потом следовал дружеский спарринг. Женщина-Оборотень двигалась по-настоящему быстро. Давно Тэмпест не украшало столько синяков, но оно того стоило. Из необходимости девушка стала ловчее. Она также чувствовала себя слишком измученной и занятой, чтобы думать о чем-то другом.

С наступлением времени ужина ее выдержка поддавалась испытанию. Тэмпест всегда считала себя чужой, но дядюшки позаботились о том, чтобы она чувствовала себя как дома. В Логове Обмана, таким именем она наградила горный замок Шута, к незнакомцам относились враждебно. Каждый вечер ей давали понять, что тут таким места нет. Обычные недобрые взгляды и злобный шепот ее не беспокоили. Девушке приходилось сталкиваться с подобным всю жизнь, но на этот раз было иначе. При королевском дворе Тэмпест принимали за диковинку. Здесь ее считали врагом.

Она стала прикрывать волосы капюшоном, потому что они привлекали слишком много внимания и выдавали ее личность. Гончую. Тэмпест собиралась перекрасить волосы, но Никс и слышать об этом не хотела. Причину она не назвала, но Тэмпест подозревала, что это как-то связано с желанием Шута похвастаться прирученной предательницей-Гончей. Каждому мошеннику и дегенерату, жившему за много лиг отсюда и приехавшему в горное логово, казалось, не терпелось взглянуть на трофей Шута. Это задевало, но она подавляла чувства. Нужно выполнять работу, а информации не получить, если держаться особняком или позволить подозрительным типам загнать себя в тень. Правильно делали, что остерегались. Когда Тэмпест выяснит всю правду, то придет за ними. По крайней мере, за худшими из преступников.

Тэмпест стянула ткань с потрескавшихся пальцев и опустилась на спарринговый мат в мерцании света фонаря. Разминая шею, она наслаждалась тишиной. С ней тренировалась не только Никс. Признаться честно, бои проходили жестоко. По сравнению с нынешними спарринги с Гончими казались простой разминкой. Все хотели побороться с Тэмпест. Виной тому многолетняя вражда между талаганцами и Гончими.

Первые две недели казалось, что Тэмпест может умереть, но из-за упрямства она даже не думала сдаваться. Независимо от того, как старательно она боролась с Пайром, Мэлом или Брайном, Тэмпест проигрывала четыре раунда из пяти. Удача принесла только одну победу. Благодаря дикому желанию выиграть и выпавшему шансу, а не благодаря мастерству. Тэмпест поднималась на ноги, даже когда ей говорили лежать. Признавая поражение, никогда ничего не выигрываешь. По крайней мере, так говорил Максим.

Максим.

Сердце предательски сжалось, и она прислонилась головой к холодной каменной стене, сдерживая непрошеные слезы. Тэмпест скучала по своей семье. И, стремясь к конфронтации, девушка одновременно отчаянно желала обрести безопасное место, где можно просто быть самой собой, чувствовать, что она что-то значит. Словно она чего-то стоит. Оборотни заставили ее снова почувствовать себя ребенком, жалкой женщиной-новичком, принятой взрослыми мужчинами, потакающими собственному веселью, и получившей шанс сразиться с ними. Пальцы девушки сжались в кулаки.

Перестань жалеть себя. Ты уже не ребенок. Принимай то, что тебе дают, и извлекай из этого урок.

Она совершенствовалась. По крайней мере, так сказал Брайн.

На ее губах заиграла слабая улыбка. События приняли неожиданный поворот.

Как оказалось, совместная дорога их сблизила. Темперамент и поведение Брайна значительно изменились с тех пор, как они прибыли в Логово Обмана. Теперь волк не вел себя столь враждебно или грубо. Ну, он все еще оставался колючим и неприветливым, но больше не дерзил так откровенно. Его отношение к Тэмпест стало решительно нейтральным, и Обротень, в свою очередь, оказался одним из ее любимых спарринг-партнеров. Девушка раскусила его агрессивный и решительный стиль нападения, а затем быстро научилась с ним бороться. После их поединков она всегда тяжело дышала, полностью покрытая потом, но в состоянии полного удовлетворения. Еще приятнее было удивлять волка и вызывать на его губах легкую улыбку. Ощущение, словно выигрываешь мешок, полный золота.

А вот сражения с Мэлом – совсем другое дело.

Изначально Тэмпест вообще не хотелось с ним бороться. Она видела, как безжалостен он на ринге с массивными Оборотнями. Он укладывал на лопатки всех до единого, независимо от того, как далеко для этого приходилось заходить. Мужчина чуть не убил двоих и даже глазом не моргнул. В дополнение к возмутительному поведению и вечной потребности побеждать он ненавидел Тэмпест. Она понятия не имела, что сделала, чтобы заслужить подобную озлобленность или внимание с его стороны, но он значительно затруднял ей жизнь, особенно после брошенного на ринге вызова. Дядюшки учили Тэмпест мудрости и скромности. Девушка осознавала, что не сможет победить. Но Мэл настаивал, подстрекал и выставлял ее на посмешище до тех пор, пока у нее не осталось другого выбора, кроме как принять вызов.

Гребаная гордость.

В бою он оказался столь же высокомерен, как Пайр, но гораздо коварнее и беспощаднее. Он не смягчал удары. Моменты, когда Тэмпест хоть на мгновение теряла бдительность, всегда несли за собой боль.

И вот девушка задрала рубашку и уставилась на фиолетовый синяк, покрывающий центр живота. Буквально сегодня Мэл с такой силой ткнул рукоятью кинжала ей в живот, что она сначала очистила желудок, а потом еще минут пять хрипела. Опустив рубашку, Тэмпест покачала головой. Дима назвал бы ее идиоткой за то, что она вернулась за добавкой. Тэмпест фыркнула. Она, так или