– Кто?

– Землемер, если по-простому.

– Откуда он взялся?

– Папа прислал этого человека, чтобы он помог нам определить границы нашего участка.

– Зачем? Они и так уже определены.

– Папа считает, что нас обманули при сделке. Он хочет, чтобы этот сотрудник лично все перемерил.

– Ну, пусть меряет. Разве это долго? Приехал, измерил и уехал.

– Там какие-то сложности. Оборудование нужно специальное, а оно где-то в пути застряло. В общем, я так поняла, что на день-два он у нас оста- нется.

– Чудеса какие-то. Ну, пусть остается, если так твоему папе будет спокойней. Мансарда у нас просторная. Там вполне хватит места для всех троих.

Геодезист оказался славным веселым дядькой, большим шутником и любителем шашлычка и под шашлычок. Звали его Иван Васильевич, но он церемоний не любил и всем велел звать его просто Батяней.

– Ну что, соседи? – допытывался он у рабочих. – Не зарежете вы меня во сне за то, что я водку пью и свинину ем?

Но парни сказали, что ничего против свинины не имеют. И водку тоже пьют с большим удовольствием.

– Так это мы с вами сейчас знатно стресс снимем! У меня все с собой!

Мигом извлек мангал из своей машины, накрыл стол, даже москитная сетка от комаров у него нашлась.

– Дрова только от яблони или сливы. Есть у вас сухое дерево?

– Этого добра у нас сколько угодно.

– Тащите!

Пока Саша рубил старую яблоню, отдавшую концы еще прошлой зимой, он увидел отца Георгия, который проходил мимо их участка, над которым разносились голоса подвыпивших рабочих и землемера.

Священник неодобрительно покачал головой и произнес, словно бы обращаясь к самому себе, но так, чтобы Саша слышал.

– Пятница сегодня, постный день.

– Какая же пятница, – удивился Саша, – помилуйте, батюшка, сегодня четверг.

– Четверг-то он был до заката. А нынче пятница, а вы, молодые люди, нечистую силу тешите, так она тому и рада.

Больше священник ничего не сказал и прошел дальше.

Настроение у Саши упало.

Но Саша не успел толком обдумать слова отца Георгия и что они могли означать, услышал голос землемера:

– Скоро там дрова будут?

– Бегу!

Шашлык приготовился как-то удивительно быстро. Был он сочным и нежным, а приготовлен оказался вовсе не из свинины, а из курицы.

– Грудку и вообще белое мясо для шашлыка не беру, оно не годится, слишком сухое на огне выходит. А вот ножки в самый раз. Нравится?

– Угу-м!

Говорить не было возможности. Рты были заняты другим более важным делом – жеванием.

По самым скромным подсчетам, каждый съел минимум по три, а некоторые и больше кусков. А уж сколько выпили, никто не считал. Багажник землемера Батяни оказался каких-то поистине бездонных размеров. Бутылки появлялись оттуда одна за другой. Поэтому пили и ели, ели и пили до поздней ночи, пока у Саши не начали слипаться глаза. Он решил, что с него хватит. И Стас тоже решил, что ему пора идти ко сну. Но перед тем как отправиться на боковую, им обоим требовалось совершить еще одно деликатное дело. Дело в том, что выпитое помимо водки пиво решительно просилось наружу.

В экспедицию отправились втроем. Туалет находился на приличном расстоянии от дома. До него нужно было еще топать и топать через непролазные пока что дебри фруктового сада. Дорожка же была слишком узкой, во многих местах деревья фактически загромождали путь. Срубленная Сашей сегодня вечером яблоня кардинально решить эту проблема не слишком помогла. В этой запущенной части сада оставалось еще достаточно деревьев, которые мешали ходить. То ли слишком тесно посаженные изначально, то ли разросшиеся со временем, но они так тесно переплелись между собой, что ходить между ними было настоящим испытанием. А уж соваться сюда в темноте и вовсе было страшновато.

Марина долго смотрела в ту сторону, не решаясь идти по дорожке, а когда откуда-то раздался непонятный треск, вздрогнула и решительно произнесла:

– Пусть рабочие первым делом приступят к строительству санузла у нас в доме. А пока…

И Марина выразительно вздохнула.

– Пока вы пойдете со мной.

Саша со Стасом тоже вздохнули. Сами бы они нипочем не отправились в такой дальний путь, мало ли подходящих местечек на участке и поближе. Да вон хотя бы те кустики, чем они Марине не симпатичны? Но Марина желала сделать все по правилам, есть туалет, она туда и пойдет. И Саша со Стасом были вынуждены ее провожать. Одной Марине было страшно соваться под темный полог деревьев. Ей и с провожатыми-то было не по себе.

Внезапно в лесу вскрикнула ночная птица.

– Ой, мамочки!

Марина прижалась к Стасу, а тот изо всех сил храбрился и старался не подавать виду, что ему и самому не по себе. Тут был бы очень кстати Барон, но, увы, пес не захотел их сопровождать. У Батяни на тарелке накопилось изрядное количество вкусных хрящиков и жилок, которые он постепенно скармливал собаке. И Барон предпочел остаться возле них. Увы, преданность хозяевам не шла ни в какое сравнение с любовью к курятине.

Кое-как все трое доплелись до заветного домика, украшенного вырезанным на двери сердечком. Марина взяла фонарик и заперлась внутри.

Потом из домика раздался ее голос:

– Отойдите. Я не могу, когда вы стоите рядом.

Но стоило Стасу с Сашей двинуться прочь, она тут же нервно воскликнула:

– Только недалеко! А то я боюсь!

Высчитать нужное расстояние оказалось не так-то просто. С одной стороны, Марина хотела, чтобы мужчины не слышали, что она в своем уединении делает, а с другой – чтобы в случае необходимости могли бы прийти ей на помощь в считаные секунды. Наконец, методом проб и ошибок выявили то расстояние, на котором мужчины Марину не смущали, но в то же время она чувствовала себя в безопасности.

Но едва наступила заветная тишина, как внезапно из леса донесся странный звук. Это был то ли стон, то ли зов.

– Ау!

И смех! Голос был человеческий и более того, женский.

Саша вздрогнул. Он чувствовал, что стоящий рядом с ним Стас тоже напрягся.

– Маринка, что ли, забавляется?

– Нет, это не ее голос.

– Тогда что это такое?

– Похоже, там, в лесу, женщина, и к тому же молодая.

– Да, но откуда она взялась? В деревне из женского пола одни бабки и тетки. Но даже они по лесам ночью шастать не станут.

Саша не успел ничего ответить, потому что на сей раз они услышали громкий возглас. Кажется, женщина то ли упала, то ли запнулась за корягу, но потом снова раздался смех. Его сопровождал шорох и треск. Кто-то упорно продирался сквозь чащу на границе с участком Стаса. Шаги, смех, потом снова странный стон, похожий на зов.