— К Рэку довесок! Не признаю!

— Смирись, — посоветовал Эсмонд.

— Отец стоит за её воскрешением? — сощурился он. Яростью сверкнули глаза. — Сколько на этот раз он потратил лет своей жизни? Скольких воспоминаний лишился? Вечно жертвует собой во благо Офью! Бездна! Кого, Эсмонд? Кого он на этот раз забыл?

Вдохнув пропитанный запахом сухого известняка воздух, осязая ладонями лёгкий сквозняк и впитывая обречённость в словах друга, Рок остался спокоен. Его мало волновали чужие переживания. Что Наставник снова потерял годы просветления, что пожертвовал дорогими воспоминаниями ради воскрешения постороннего человека. Он не станет осуждать и вмешиваться в чужой выбор. Таковы порядки Прядильщиков. Они редко воскрешали, ибо платили непомерную цену: воспоминаниями о любимых и своим опытом. Теряли часть себя, которую никогда не вернуть.

Даже сейчас, прядя для своего будущего ребёнка магический комбинезончик, он сам вытягивал из своей жизни нити счастья и радости от совместного времяпрепровождения с супругой, любовь и нежность, которые через одежду в скором времени передаст малышу. Жертва ради любви — выбор, продиктованный желанием защитить родное дитя.

«Вольг не поймёт. Он — не Прядильщик…»

— Наставник забыл Розалию, — отозвался Эсмонд, не скрывая правды. — Осознавая его жертву, прими жрицу. Для полного её восстановления вы должны пройти единение… — сказав необходимое, он исчез. Вслед за ним истаяли нити.

Вольг скрипнул зубами. Делить постель с навязанной парой? Упаси, Рэк! Плюнуть на отцовскую жертву? Не вариант. Оставалась альтернатива. Но жрице та точно не понравится.

* * *

Придя в себя, Кларисс огляделась, дёрнула цепью, что оплетала лодыжку, и схватилась за живот — низ болел. Попыталась сесть — стало хуже.

За массивным столом сидел светловолосый мужчина. Перезвон цепей привлёк его внимание. Он молча ожидал дальнейших потуг пленницы.

— Снимите! — приказала она, дёрнув цепью. Повисшее молчание напрягало. — Снимите, я сказала! Ох… — снова пронзила боль в неподобающем месте. И тут жрица насторожилась. «Неужели…» Вскинула испуганный взгляд. — Вы… я… — Кларисс впервые заикалась, не в силах поверить пришедшей догадке, что «пояс» сняли и её…

— Ничего сверх необходимого. — Мужчина поднял перед собой руку, средним и указательным пальцами показал в движении, как именно лишил её невинности. Абсолютно не тривиальным способом.

Кларисс побагровела и шумно втянула в себя воздух.

— Мы… пара… — выдохнула, осмыслив. Ледяной озноб окатил с головы до пят.

— Однозначно, — продемонстрировал незнакомец символ призыва, вспыхнувший на его ладони. Слишком наглядный и по деталям расписанный.

Отметины Зова на теле довольно редки. Обычно призыв, вот так, не увидишь.

— Почему тогда… — девушка запнулась, выдавила: — пальцами.

— Меньше мороки, — бездушно отозвался исполнитель.

Кларисс до крови прикусила изнутри щёку.

Двойная подстава с Вистом, которого она с детства боготворила, давно заставила поставить на романтике крест. Но лишиться девственности в бессознательном состоянии, ещё и способом унизительным… Словно она не дева целомудренная, а рабыня в заморском гареме, где у купленного «товара» согласия не спрашивали.

— Освободите меня! — напряжённо процедила вновь.

— Зачем? — вкрадчиво протянул тюремщик. А глаза его… Что у змея перед атакой.

Кларисс непроизвольно отшатнулась, опасливо скользнув взглядом по убогой комнате. Грубо сколоченная мебель, пол из щербатых досок, законопаченные стены. Для неё, выросшей в роскоши и всегда получавшей желаемое, условия убогие. В добавок прикованная, грязная: собрала платьем всю пыль и опилки, покрывающие пол.

«Это платье… Он меня переодел⁈»

На мгновение сцепив зубы, Кларисс повысила голос.

— Вы не смеете меня сковывать! Снимите цепи! — приказала, смутившись и разозлившись одновременно.

Худшая тактика — командирская.

На мужском лице проступили желваки.

— Ты положения своего не понимаешь, милочка. Уйми гордыню и сиди на месте! — отрезал жёстко.

Взяв недоделанную фигурку фамильяра, тюремщик весь ушёл в придание ей чётких линий. Умело орудуя ножом, он проявил из цельного куска молочно-белой древесины распахнутые птичьи крылья, хвост, выделил мелкие пёрышки, отчего поделка с каждой секундой становилась всё более похожей на оригинал — Крайку, которая с молчаливой заинтересованностью наблюдала за действиями хозяина. Впрочем, из поля зрения пленённую леди не выпускала и сразу заметила, когда та снова собралась голосить.

«Глупая мисс. Плохо давить на хозяина…»

Словно услышав мысли фамильяра, Кларисс сцепила зубы и на несколько дней к ряду ушла в оборонительное молчание. И всё это время она голодала, лишь пила иногда из замыленного стакана. И тихо закипала на треклятые обстоятельства.

Стремясь помочь Оло за похвалу и внимание, она угодила в кошмар. Магия душила крики агонии и бессилия, когда кинжал медленно вонзали под рёбра. Нанесённый на него чужеродный яд проникал в кровь, вспенивая, воспламеняя. Истошно завывая в мучительных судорогах, она безуспешно сопротивлялась и боролась…

«Я выжила… — напомнила себе Кларисс, стараясь отрешится от мучительных воспоминаний. — Настоящее ничуть не лучше. — Стиснула зубы. — Ради чего выжила? Чтобы стать рабыней гада с садистскими замашками? Издевательство!»

Она погладила свой ноющий живот. В обители бывали голодания для усиления души. Но пять дней для неё табу. Хотелось есть. Очень.

— Продолжишь ерепениться, отправлю в чертоги Алая, — заметил избранный Зовом, ставя очередную за последние дни тарелку со съестным.

Он намеренно припугнул «Алаем» — местом, кишмя кишащим неудавшимися магическими экспериментами магов-отступников.

На угрозу Кларисс поджала губы.

Приятные ароматы манили, но гордость заставила до крови прикусить язык и, ощущая солоноватый привкус во рту, созерцать ветошь у дальней стены.

«Не стану смотреть на изверга! Не стану…»

Офью схватил жрицу за подбородок и повернул к себе. Холодная чисто мужская усмешка пустила озноб вдоль позвоночника пленницы, а последовавший за этим властный поцелуй, до боли смявший губы, обратил в соляной столб.

Вольг резко отстранился и оттолкнул её от себя. Передёрнулся от омерзения.

— Я выполнил супружеский долг. Займусь делами… — стремительно покинул комнату, оставив жрицу один на один с шоком.

Тронув онемевшие губы, Кларисс сглотнула. Магия внутри всколыхнулась приятным согревающим теплом, что побуждал открыться…

Схватив тарелку с едой, она запустила её в стену.

Протяжный звон разбившегося стекла приятно порадовал мисс Мувиа. Он же насторожил фамильяра, появившегося на грохот. Грузно подползя к учинённому беспорядку, бочковатая нежить тяжело уселась на пол. Лапой повозила яичницу, обнюхала остатки овощного салата, поиграла белым сколом тарелки, оглядела стену, украшенную съестными потёками. Издала булькающий звук и, упав на брюхо, мгновенно заснула.

Звякнув цепью, Кларисс подтянула ноги к груди. Она устала от собственных эмоций. Перетекания от безмятежности до вулканической фееричности столь стремительные, даже голова кружилась. И фамильяры добавляли неуверенности. В этом доме их четверо. Сильные маги и с двумя еле справлялись, а её мужлан контролировал на порядок больше.

«Кто он? — появился первый проблеск интереса. — Магический потенциал явно немалый. Лучше поостеречься, прощупать почву, а потом действовать, — приняла она решение. Хотя толку? Без