– Вот оно что… – Славич покачал головой и ответно усмехнулся. – Здесь ты ошибаешься, Леонид, не парень я. Отгулял уже свое. Сам же говоришь: мы почти ровесники. Мне не до девочек, уж поверь.

– Ну-ну, – неопределенно отозвался Шумилин. – А что, сам-то не женат?

– Да как сказать…

– Ладно, – Шумилин счел необходимым сменить тему. – У тебя рабочее есть переодеться? А то подберем что-нибудь. Хотя мое на тебя не слишком полезет, ты повыше будешь.

– Есть, не беспокойся. Я сейчас. – Славич пошел к дому, затылком ощущая сверлящий, изучающий взгляд своего хозяина.

Они крыли шифером крышу пристройки к коровнику, а потом, когда сын Шумилина Антон пригнал грузовик с комбикормом, разгружали машину и таскали мешки в сарай. Антон – крупный и крепкий парень лет двадцати – постоянно хранил на добродушном лице упрямое, хмурое выражение и разговаривал исключительно басистыми короткими фразами. Видимо, подражал неосознанно отцу, но еще больше старался показаться перед незнакомцем взрослым и самостоятельным человеком. Поздоровавшись со Славичем, он буркнул куда-то вбок свое имя и более не заговаривал, общаясь с новым работником через отца. Славич понял, что это не от спеси, а от юношеского смущения, и не обижался. Антон ему понравился.

За полдень в открытые ворота въехал «москвич»-пикап.

– А вот и хозяйка моя, – сказал Шумилин и пошел к машине.

Из пикапа вышли женщина с девушкой. Обменявшись несколькими фразами с хозяином, скрылись в доме.

– Ну вот, через полчаса будем обедать, – пообещал Шумилин. – Сейчас они нам что-нибудь набузуют. Давай пока еще пару листов уложим…

На обед действительно позвали минут через тридцать. Ополаскивали разгоряченные лица под умывальником городского типа под навесом. Вода лилась из крана с вентилем, только из носика торчала какая-то белая штука.

– Это что, фильтр? – спросил Славич, вытирая лицо.

– Точно, – ответил Шумилин с небольшой задержкой. – Хорошо фильтрует. Воду я сам добыл – пробил скважину, да чего-то мутноватая оттуда все идет. Глины здесь много. Но фильтр глину держит хорошо. Видишь ты – словно из родника получается. Только менять приходится часто. Два дни – и готово дело, ставь новый.

– Импортный?

– В общем, да, – ответил Шумилин с непонятной осторожностью, и Славич заинтересовался. Вернулся к умывальнику и вгляделся пристальней.

– Что за фирма? – спросил он.

– Да так… – отвернул лицо Шумилин. – Нормальная фирма. Называется «Тампекс».

– А, – кивнул Славич и тут же поперхнулся. – Чего?

– А что такого? – Шумилин глядел на него с вызовом. – Нормально фильтрует, между прочим. Одной затычки на двое суток хватает.

– Это понятно, – сказал пораженный Славич. – Кто бы мог подумать, на что это может сгодиться.

– Я и подумал, – раздраженно ответил Шумилин. – Какая разница, чего затыкать, – лишь бы польза была. Главное, дешево и сердито.

Здесь Славич не мог с ним не согласиться.

– Это уж точно.

Закончив свой скромный туалет, мужчины прошли в дом.

– Будем знакомы, – хозяйка поклонилась с плавной церемонностью. – Галина. А это наша дочка Оксана.

– Игорь, – Славич в ответ тоже наклонил голову.

Невысокая, плотно сбитая Галина быстро и ловко двигалась по дому. Ее смуглое обветренное лицо выглядело бы совсем просто, если б не глаза глубокой синевы, живые и веселые, окруженные тонкой сеточкой морщин. Не успел Славич опомниться, как она легко и ненавязчиво втянула его в разговор, спустя минуту он уже рассказывал ей во всех подробностях свою легенду, испытывая в душе некоторый стыд за то, что вынужден врать этой по-человечески симпатичной ему женщине. Она была непохожа внешне на Зою и все же неотвязно напоминала ее. Наверное, таким же, как у Зои, умением сделать, чтобы рядом с ней было хорошо.

У Оксаны глаза были синие, как у матери. Она неслышно появлялась из кухни, накрывая на стол, и так же беззвучно исчезала. Сколько ей было? Шестнадцать? Семнадцать? Ее фигурка, вполне сформировавшаяся, налитая молодой упругой прелестью, притягивала взгляд, и Славич вынужден был слегка сосредоточиться, чтобы не дать ни малейшего повода усомниться в его добропорядочности. Тем более что сама девчонка смотрела на Славича без робости, чуть ли не оценивая, и это ему совершенно не понравилось.

Обед оказался действительно хорош. Густой борщ со сметаной, крупная рассыпчатая картошка с мясом и соленьями, компот на десерт. За столом разговор шел о погоде: слишком многое в судьбе фермы зависело от того, когда пойдет дождь и пойдет ли вообще, теплым ли будет лето, рано ли случится зима. Славич от души желал им самой лучшей погоды, ему нравились эти люди, он чувствовал, что постоянное напряжение последних недель потихоньку отпускает его. Интересно, думал Славич, сумел бы он стать таким, как они? Он усмехнулся этой мысли и в тот же момент по наступившей тишине понял, что последняя фраза Галины адресована ему. Славич поднял голову.

– Дети-то у вас есть? – повторила она свой вопрос.

– Нет, – ответ прозвучал, будто Славич был перед ней в чем-то виноват. – Как-то не случилось пока. Жена была, да мы с ней давно разошлись. Может, и к лучшему…

Галина с сомнением покачала головой.

– Разве без детей бывает к лучшему? – тихо сказала она.

– Ладно тебе, мать, – заступился Шумилин. – О человеке не знаешь ничего, а сразу с критикой. Пошли, Игорь, перекурим.

Галина с дочерью принялись убирать посуду, а мужчины вышли во двор. Крышу они успели закрыть еще до сумерек.

* * *

Невообразимая куча хлопот стремительно обрушилась на Лосева, оставляя для сна лишь шесть часов в сутки. К концу второй недели в Городке жило уже двадцать шесть семей – пятьдесят два взрослых и тридцать пять детей в возрасте от полутора до тринадцати лет. Самую большую группу составили демобилизованные офицеры – восемь молодых и крепких мужчин, вчерашних старлеев и капитанов, приехавших сюда с женами и детьми после расформирования их частей. Пожалуй, сейчас они были самыми полезными членами маленькой общины, ибо впервые после долгих времянок и офицерских общаг, унылого ожидания перемен к лучшему от судьбы и начальства обрели надежду иметь свой дом.

Все они были специалистами по электронным приборам, Казанцев отобрал и разыскал их через какие-то свои связи в Минобороны. Предложение Казанцева свалилось на них, словно чемодан со сказочными миллионами, хотя они и не успели еще осознать, что отпереть чемодан будет не так просто. Во всяком случае, бывшие офицеры вкалывали пока на стройке Городка с безоглядным энтузиазмом студентов-шабашников.

Другую компактную группу образовали восемь армянских семей, в свое время бежавших из Баку и мыкавшихся несколько лет по Подмосковью. Мужчины прежде работали на Бакинском радиозаводе; непонятно было, как удалось Казанцеву разыскать их в огромном потоке беженцев, хлынувших в Россию из охваченных великой смутой республик. Все восемь мужчин