– Да у вас же на физиономии написано, что вы мент, – усмехнулась женщина. – Просто большими буквами. А чего это вы не с теми, что убийство расследуют?

– Так я по другому делу к ней. Илона Альбертовна была фигурантом другого дела. Скорее, пострадавшей. Машину у нее угоняли какое-то время назад.

– Не слыхала, – покрутила головой женщина. – Илона все время на тачке.

– Она новую купила в салоне, а ее тут же угнали.

– А-а-а, вон как, – она кивнула. – Тогда понятно. И что с тачкой? Нашлась?

– Ну да, – соврал Сережа. – Как же теперь быть? Кому же машину-то возвращать? Родственников никого не знаете?

– Не было у нее никого. Не видела я. А вы знаете, позвоните полицейским, которые расследуют убийство. Уж у них-то точно сведения есть.

– А кому конкретно звонить? Не знаете?

– Знаю. Сейчас.

Она исчезла за дверью своей квартиры. Вернулась очень быстро. Протянула ему визитку.

– Вот. Оставили на случай, если я вспомню что-то важное. Только я сразу сказала: мне нечего вспоминать. Мы почти не общались.

Сергей взял визитку, поблагодарил и пошел к лифту. Конечно, он не станет звонить бывшим коллегам. Противный пункт в договоре все еще помнил. И визитка ему ни к чему. Он вошел в лифт, поискал глазами, куда бы ее воткнуть. Решил, что в уголок зеркала. Протянул руку и замер.

Ломов Валерий Иванович, лейтенант полиции, было выведено черными печатными буквами. И ниже – номер телефона, который Сережа знал наизусть.

Володя Ярных смотрел на красивую женщину, сидевшую через стол от него, и чувствовал себя совершенно разбитым. Он чувствовал себя абсолютно несчастным человеком.

Потому что женщина была невероятно хороша. Она была из его снов. Из его мечтаний. Она была именно такой, какой должна была стать его будущая жена. Утонченной, элегантной, великолепно воспитанной. Да, ей было сорок два года. И его женой именно она никак не могла бы стать. Он родился поздно. Но вот именно такой его будущая жена должна стать, когда он проживет с ней лет пятнадцать. Не обабившейся теткой, не злюкой, а именно такой, как Анастасия Витальевна Лугова.

Она была великолепна, грациозна. Она была приветлива. И это делало его еще более несчастным, потому что он приехал к ней в офис с нехорошими намерениями. Он узнал о ней кое-что такое, что может заставить Ломова взять Анастасию Витальевну Лугову под подозрение, а то и под стражу.

Володя узнал ее секрет. Даже два секрета. Узнал в выходные дни, снова отправившись на своей машине в дальнюю поездку. Ломову ничего не сказал, чтобы тот не высмеял его при всех. Его личные выходные, он имеет право проводить их, как ему вздумается.

– Мне кажется, я уже все рассказала в полиции, – нежная улыбка тронула милые губы Анастасии Витальевны. – Добавить мне нечего. И ваш руководитель, как его, Ломов?

– Совершенно верно.

– Так вот он сказал мне, что не станет меня беспокоить без лишней нужды.

– Совершенно верно, – повторил Володя, чувствуя, что краснеет.

– И? – Ее брови удивительной, совершенной формы поползли вверх, спрятавшись под длинной челкой. – Что заставило вас ехать через весь город, Владимир Викторович?

– Есть кое-какие моменты, Анастасия Витальевна, – голос Володи непотребно задребезжал.

– Какие моменты? – ее улыбка сделалась настороженной.

– Требующие уточнения, – выпалил он и вытер ладонью пот со лба.

Он ненавидел себя за эмоциональную слабость. Просто ненавидел! Никогда ему не стать таким, как Ломов. Никогда не сможет он научиться быть непредвзятым. Никогда не научится ломовской беспристрастности.

Нравится ему фигурантка, так нравится, что голос садится. Что колени дрожат. И готов грехи ей простить.

Или нет?

– Так уточняйте, Владимир. Ничего, что я без отчества? – ее улыбка сделалась виноватой.

– Ничего. Все хорошо.

Он сцепил пальцы в замок, уложив их на коленки. Не рискнул на стол, тремор был жуткий.

– Итак, Владимир, какие моменты вы хотели бы уточнить?

Анастасия Витальевна крутнулась в кресле. Поставила локти на стол. Пристроила в ладошки подбородок. Милая, нежная, прекрасная.

– Вопрос касается вашего алиби, Анастасия Витальевна, – таким тихим голосом произнес он, что сам себя едва услышал.

– Моего алиби? – Ее бровки снова уползли под челку. – А что с ним не так?

– Оно не подтвердилось.

Володя шевельнул лопатками, чтобы избавиться от липкой рубашки.

– Что значит, не подтвердилось?

– Вы прежде говорили, что в ночь убийства вашей помощницы – Илоны Високосных, вы никуда не выезжали. Так?

– Совершенно верно. Всю ночь я провела в постели с…

– С вашим менеджером Артуром Игнатовым, – перебил он ее, избавив себя от необходимости слушать, как она произносит имя своего любовника. – Так?

– Совершенно верно. Мы вместе провели всю ночь. Разве он не сказал вам об этом? Разве он не подтвердил мое алиби?

Ее губы заплясали в игривой улыбке, глаза наполнились странным смыслом. Заговорщическим назвал бы его Володя.

– Нет, – выдохнул он.

– Что нет?

– Он не подтвердил ваше алиби, Анастасия Витальевна. Игнатов сказал, что вы созванивались с Илоной и о чем-то долго спорили. Ругались, уточнил ваш… Ваш менеджер, – он судорожно сглотнул. – А потом вы уехали. И вас не было больше часа. От вашего дома до дома Илоны Високосных десять минут пути на машине. Вы могли…

– Нет, не могла! – возмущенно перебила его Анастасия Лугова.

И даже возмущение ее было нежным, вежливым, тихим.

– Нет, не могла я ее убить. И не убивала. Я не была у нее и…

– Нет, Анастасия Витальевна, вы у нее были. В ночь убийства ваша машина была припаркована через дорогу от дома Илоны.

– Нет!

Ее пальцы разжались, съехали на виски, выражение лица сделалось страдальческим.

– Вы не сможете это доказать.

– Я уже это доказал, – нехотя признался Володя.

Пока только ей признался. Ломов пока ничего не знал.

– Через дорогу от дома Илоны кинотеатр. Там камеры.

– И что? Если бы я ехала ее убивать, я не стала бы ставить машину под камеры. Я такая дура, по-вашему?

Она криво усмехнулась. Но даже это не испортило ее лица.

– Да, вы не ставили машину под камеры, – кивком подтвердил Володя. – Вы поставили ее чуть в стороне. Но она отразилась в витраже с расписанием сеансов. И этот витраж попадает в зону прострела камер видеонаблюдения. Видимость прекрасная. Качество съемки тоже. Номера считались отчетливо. Ваша машина стояла там.