— Для того, чтобы осуществился наш общий план, в этом мире родилась сперва твоя мать, а потом ты — сосуд для обряда с аэтер. Но Гаттару не нужен был сосуд для обряда. Как я уже сказал, ему нужен был собственный потомок от женщины, несущей аэтер. Поэтому вскоре после твоего рождения он забрал твою мать в наш мир.

Я с усмешкой покачала головой.

— Это звучит как бред. Моя мать никуда никогда не пропадала. Уж я бы об этом знала, — произнесла я, чувствуя, что начинаю злиться.

— Это не так, девочка. У той, кого ты считаешь своей матерью, никогда не было детей. Зато у ее мужа был, как здесь говорят, роман с девочкой, которую он обучал.

— С аспиранткой? — пробормотала я, вспомнив историю, о которой не любили говорить в моей семье. Будто бы когда-то у моего отца был роман с его аспиранткой. Я не была уверена в правдивости этой истории, потому что слышала об этом лишь однажды от бабушки. Мол, если бы твоя мама не была такой мудрой, то и семья бы распалась, и тебя, Наденька, не было бы. Но я-то думала, что это потому, что мать простила интрижку отца, а потом уже родилась я… А теперь выходит, что та безымянная аспирантка родила отцу ребенка. А моя мать… Господи! Она потому никогда меня и не любила. Я была напоминанием о связи отца с другой женщиной? Я невидящим взглядом уставилась перед собой. Нет. Моя мать не могла принять чужого ребенка. Слишком строгих правил придерживалась моя семья. Они все были идеальными, уважаемыми, непогрешимыми. Все, кроме… меня. Я не могла дотянуть до их планки идеальности, как бы ни старалась. Я…

— Но почему мои родители, то есть, моя мать меня удочерила? Если она не любила, если… — я сбилась.

Краем глаза заметила, что Альгидрас будто бы дернулся в мою сторону, но почему-то передумал. Я зажмурилась, чувствуя шум в ушах. Неужели это правда? Неужели где-то была моя настоящая мать, которая… Интересно, она сама отдала меня или же ей пришлось? Я на миг сжала виски и вдруг поняла, что не хочу больше слышать ничего об этой истории. Вот только мои желания тут, похоже, никого не волновали.

— У нее не могло быть своих детей, — долетел до меня голос Альтара, — а Дарим умеет уговаривать. Взять на воспитание ребенка мужа — это ведь так благородно, девочка.

— Дарим? Он был знаком с моей матерью? — распахнув глаза, спросила я.

— И с отцом, и со всей твоей семьей. Он всегда был рядом. Возможно, ты видела его с самого детства, возможно он сблизился с тобой, лишь когда ты стала старше. Я точно не знаю.

— Эти только ваши догадки? — вскинула голову я, надеясь, что все это окажется неправдой.

— Нет, девочка. Я видел документы.

— Это слишком странно для того, чтобы быть правдой, — озвучила я, через силу улыбнувшись.

— Я знаю, но поверь тому, кто долго прожил: в жизни происходит много очень странных вещей и порой они являются частью чьего-то плана. Просто ты об этом не догадываешься. Твоя мать оказалась на изнанке, где родила твою сестру. План Гаттара обрел новую жизнь, ровно до того момента, пока его собственный потомок все не испортил. Ну а потом случилось то, что случилось: на свет появился твой сын.

Димка особенно громко затарахтел. Вероятно, его машинка преодолевала препятствие. Я на миг оглянулась на сына. Он — часть плана, как и я. Как и… Всемила! Я поперхнулась воздухом и закашлялась, сообразив, что описала в своем романе смерть собственной сестры. Да что там описала! Я видела ее смерть, чувствовала ее страх. А моя мать… Если верить им всем, мою мать забросило в тот мир без поддержки, без помощи, без малейшего представления о том, что ее ждет. Сколько пришлось ей пережить, прежде чем она встретила отца Радима? Мое горло перехватило, и Альгидрас, оказавшись рядом, сунул мне под нос бутылку с водой. Видимо, он заметил, что я опасаюсь пить их чай. Благодарно кивнув, я глотнула из бутылки, чувствуя его легкое прикосновение к своему плечу. Справившись с собой, я подняла взгляд на Альтара. Он смотрел на меня с долей сочувствия, но я не верила в искренность его чувств. Им всем было наплевать на нас.

— Вы видите грядущее? Что в нем? — спросила я, откашлявшись.

— Грядущее меняется каждый день, — негромко произнес Альгидрас.

— Это великое заблуждение, мой мальчик. Впрочем, то видение, которое доступно тебе, вправду мимолетно. Я вижу больше. И я вижу, что твой сын окажется в мире, которому он принадлежит.

— Он принадлежит этому миру, — понизив голос, зло произнесла я.

— И это заблуждение, девочка. Его мир на изнанке этого. А может быть, даже на изнанке всех миров. Он ведь почти равен богам, — задумчиво произнес Альтар.

Я потерла заледеневшие ладони и, собравшись с духом, произнесла:

— Я скажу прямо: я не собираюсь позволить вам забрать моего ребенка. Если это будет означать войну с вами, то я готова.

Альтар поднял голову и посмотрел на меня долгим взглядом, а потом вздохнул:

— В тебе говорит этот мир, девочка. Здесь не знают цену словам, иначе ты бы понимала, что глупо грозить тем, что никогда не сможешь исполнить. В тебе есть аэтер, но лишь малая часть. В твоем сыне ее гораздо больше, поэтому ты сама не представляешь больше никакой ценности. Ты жива просто потому, что мальчику пока нужна мать.

Нервный смешок вырвался у меня против моей воли. Альтар же спокойно продолжил:

— Даже если ты увезешь его на край мира, мы найдем тебя.

Альгидрас сжал спинку своего стула и, пристально глядя на Альтара, вполголоса произнес:

— Ты дал мне слово.

— И я сдержал его, мальчик. Ей ничто не угрожает сейчас. Но долго так продолжаться не может, и ты это знаешь. Если Дарим убьет мальчика, то высвободившейся аэтер и стихий ему может хватить на то, чтобы прорвать ткань мира. И это грозит гибелью обоим мирам, Альгидрас, потому что Дарим не понимает, что ждет его там. Он ни разу не пользовался тем, чем был наделен с рождения. К тому же в этом случае и ты, и я будем обречены встретить гибель всего сущего здесь, в скучнейшем из миров, где силы мертвы уже много тысяч лет. Ты никогда долго не жил с запертой в тебе силой, мальчик. И поверь, это не тот опыт, который ты хотел бы получить.

— А пирог уже ели? — громко спросил Димка, взбежав по ступеням.

— Пока нет, мой мальчик. Ждали тебя, — ласково улыбнулся ему Альтар, а я вдруг подумала, что он родственник не только Альгидрасу, но и, получается, моему сыну.

Интересно, через сколько сотен земных лет в человеке пропадает человечность? И стоит ли того эта их вечная жизнь?

— А где у вас руки моют? — уточнил Димка.

— Пойдем, я провожу, — Альгидрас, взяв Димку за руку, повел его в дом, и я, разумеется, пошла следом за ними.

В просторном коридоре они с Димкой синхронно разулись и опять поставили свою обувь по линеечке. Я сбросила туфли и аккуратно поставила их рядом с Димкиными кроссовками. Нужно же было соответствовать.

Оказалось, что в дом заведена канализация, и в нем присутствует вполне современный санузел. Альгидрас с Димкой исчезли за дверью, впрочем, новоиспеченный отец тут же вышел, пояснив, что Димка решил сходить в туалет. Я снова подумала, что из Альгидраса получился бы хороший отец. Наверное.