огонь человеческой любви, и набежавшие от нечаянной радости морщины, собрались в расправленные крылья. Перестав пользоваться накладными волосами, она перестала стричь свои, и начинающаяся проседь выдавала ее старение.

— Дай, я посмотрю на тебя. — Сказала она, привлекая его к свету. И осмотрев, оценила. — Да, ты возмужал за время скитаний. Надеюсь, ты все же не забыл мои уроки?

— Мне не забыть те знания и навыки, что я получил у наставников и у светлейшей Эн-Нин-Ан. — Поклоняясь, с искренним уважением поблагодарил Аш наставницу. — Они мне не раз помогли в моем скитании.

— Отрадно это слышать от упрямца, что считал постыдным само пребывание у нас.

Эти слова, несколько охладили пыл эштарота, и, выпрямившись, он ответил проявляя достоинство:

— Да простит меня великая жрица, но хоть я благодарен строгим наставникам и добрым жрицам за науку, я никогда не переменю своего мнения относительно моего пребывания здесь; и считаю его принужденным заточением, для вольного человека постыдного. Да простит меня светлейшая, за дерзостность слов.

— Я вижу, ты возмужал не только телом, но и разумом. — Оценила подобающий ответ жрица. — Я всегда ценила тебя за твое вольнолюбие, хотя пребывание у нас лишает воли, особенно мальчиков. Ты продолжал смотреть волком, даже тогда, когда тебя опаивали зельем подавляющим силу. Ты так и не стал настоящим гала, ты стал лучше. Все твои сверстники-мальчики, давно стали подобны валухам и смиренно следуют за пастырями. И только ты, переполняемый юношеской страстью, противился нашим пожеланиям, что казалось, тебя не брали никакие снадобья. И мужал, взрастая отроком, будто в тебя не влагали как в других, иной особенности, лишь по мере надобности являя эту сущность. И сущность эта — совершенна. Такое случается очень редко, раз в сотню, а может в тысячу лет. Лишь анунаки, или даже сами первородные, имеют такие свойства. Это свойство, подобно свойству самой Властительницы, только иное. Не сведущий и не распознает эту твою особенность. Я всегда знала, что она сама избрала тебя, как только увидела: когда диким, пугливым волчонком, не умеющим даже сказать по-нашему, тебя привел к нам старый абгал. Я тогда уже поняла, что неспроста ты переступил порог нашего пристанища, и тебе уготована судьба служить Великой заступнице.

Аш слушал внимательно, из учтивости не перебивая наставницы, но по мере ее откровений, он вникал в ее слова. С ужасом понимая, какая участь ему была уготована и какая постигла. А Эн-Нин-Ан все говорила:

— Потому мы и держали тебя отдельно от остальных воспитанников, что послушницы воспылали к тебе страстью, вопреки нашим предчертаньям — не сходиться жрицам и послушницам с гала. А послушники завидовали что, приобретя новую, ты не утратил прежней особенности, которой лишены они. Гладколицые ишибы, предлагали решить эту загвоздку, старым, проверенным способом, так же как пастухи разрешают природу ретивых агнцев. Но я не дала этому случиться, ибо священной клятвы не обманешь, и сама я прикипела к тебе душой. И я объявила тебя выбором небесной царицы своим возлюбленным, узрев в том, явление божественного чуда самой Инанны, знак нам — ее служителям, как предупреждение о скором нисхождении воли богов.

"Что она от меня хочет?" — Мелькнуло в голове эштарота. И на всякий случай, он выказал свою признательность, чтоб, наконец, старая успокоилась. На что получил гневную отповедь, заставившую его втянуть шею от неловкости:

— Глупый мальчишка, думаешь я для того это говорю, чтоб ты мне поклоны бил?!

И продолжила, так же спокойно, как начала:

— Ты видел уже Иммал-иги? Из послушников он здесь только и остался, в надежде в скором времени принять сан ишиба, чтоб быть на равных с нами и вещать от имени Инанны. Ведь скоро сюда прибывает сам Лугальзагесси, чтоб принять помазание на царствование над всем Каламом. И наш ослик уже вовсю суетится, чтоб выслужиться перед новым государем. Вот и бегает теперь в дом неба и земли жестокосердного Энлиля, где тамошние жрецы, готовят жертвенник и престол к священнодейству.

— Но, ведь город пуст и порушен! — Не удержался Аш, пораженный лицемерием завоевателей. Узнавая пылкий нрав своего любимца, жрица усмехнулась, одновременно радуясь этому и потешаясь над незадачливыми унукцами.

— Пусть это не заботит, ни тебя, ни меня. Пускай о том их головы трещат. Для столь могущественного воинства, это не будет трудным. Но, уж думаю, их повелитель, не собирается проводить свое торжество, в мертвой тиши среди развалин. Наместник уже отдал повеление, оставшимся глиномесам и ваятелям. А народ, — наставница тяжело вздохнула, — народ всегда можно новый нагнать. Не сомневаюсь, что людей с юга сюда уже сгоняют. А среди них и строители найдутся, да и умельцев хватает…. Опустела наша обитель: покинули свои гнезда, прекрасные вестницы ее; поманили их обещания о лучшей доле в ее пристанище в Унуке, а с ними потянулись и глупые послушники-гала. Нет с нами и доброго уду, что обучал тебя премудростям песнопения. Принял он смиренно гнев Мес-Э, за надругательственные песни против государя.

У Аша, зашевелились волосы от этих слов, он осознал, что его необдуманная дерзость, коснулась не только его, но и людей соприкасавшихся с ним. Бедный, добрый уду, как терпелив был он с ним, обучая игре на за-ми, когда он отказывался повторять его уроки, как смиренно переносил все его выходки, заставив взяться за обучение, невольно затрагивая струны его совести. И ушел так же смиренно и тихо как жил, ни разу не упрекнув нехорошим словом ученика из-за которого погибал.

— Я знаю, для чего ты вернулся. Судьба абгала, твоего мудрого учителя, беспокоит твое сердце. Увы, но и я не сумею его успокоить, слишком замысловаты его пути, мне не разобрать их. Я слышала, он еще оставался в Нибиру, когда отправил тебя дорогами странствий, но уже вскоре, я не застала его в его клети. Наверно, про него известно Азуфу. К нему он обращался, чтобы вызволить тебя. и Азуф помог.

— Козлобородый?? — Догадался Аш, вспомнив разговоры о могущественном и таинственном человеке.

— А ведь и правда, у него лишь на подбородоке борода, щеки же, будто и он из уду, и щетины не знали;. Как ты ловко подметил. — Рассмеялась жрица. — Ты знаешь его?

— Нет. Учитель рассказывал.

— Значит, завтра я отправлю жрицу к нему в Киш. Божественных прислужниц, слава богам, пока еще пропускают через заставы. Она разузнает у него про абгала.

— В Киш???

— А где еще искать чашника Ур-Забабы? Он отбыл туда, незадолго до прихода унукцев. И думаю, возвращаться пока не собирается…. Как??! А ты не знал? — Осеклась наставница, поняв, что сболтнула лишнего.

— Значит, мне надо срочно обратно. — Засобирался Аш, чувствуя