В отместку сельские придумали пародийный вариант господских танцев — коровий, ослиный и козий балеты. В каждом тоже по шесть отделений, но в целом они намного короче. Я познакомился с ними в раннем детстве, когда меня ещё даже не думали учить балету для благородных, те времена, когда ночевал у друзей в селе. Надо сказать, что сельский вариант намного веселее, задорнее и смешнее. Участники с совершенно серьёзными выражениями на лице старательно подражают движениям соответствующих животных, крутят задницами, взбрыкивают, изображают бодания и неприличные жесты. Вся остальная часть села при этом корчится от смеха, смотреть на это без смеха невозможно. Пародийные балеты танцуют по вечерам и только летом, перед началом обычных танцулек.

Насколько я понимаю, коровий балет танцует намного больше людей, чем балет благородных.

Варианты пародийных балетов отличаются от села к селу, но они есть везде, где людей из села привлекают для обучения господских детей.

Иногда во время бесчисленных повторов проходов благородных балетов в замке сельские девчонки «забываются» и начинают танцевать их пародийные варианты. Как правило, это происходит тогда, когда преподаватель не смотрит. Если преподаватели замечают эти вольности, то они считают это ошибкой и требуют повторной отработки танца. И только знающие люди тихо улыбаются милой шутке. Не все из моих братьев и сестёр знают про коровий балет.

Мне в силу близкого знакомства с селом пришлось с детства плотно изучать и танцевать оба вида балетов. Сельские не простили мне их мучений и вытаскивали танцевать коровий балет на каждые танцы. Мне в детстве даже нравилось…

Сейчас мне в пару досталась Аркуня, дочь кузнеца. Надо сказать, это произошло не без некоторых стараний с моей стороны. Танцевала она плохо, раньше её не привлекали к танцам. Замковую прислугу обычно не учат танцевать по причине занятости другими делами. Если бы она не участвовала в коровьем балете в селе, то всё было бы ещё хуже, а так она почти справлялась. Зато между делом я успел шепнуть ей пару слов и предложил станцевать коровий балет на сеновале. Не вдвоём, вместе с другими посвящёнными. И без одежды. Аркуня удивилась, но согласилась.

После танцевальной тренировки ноги почти не двигались, но я всё-таки дополз до Консанса и Сигурна и зазвал их на сеновал, сказал приходить ночью с фаворитками. Предупредил, что будем танцевать коровий балет без одежды.

После этого все пошли отдыхать, а я поехал достраивать лесопилку. Иктан Миканий сын увязался за мной. Меня это только порадовало, с ним было веселее.

Братья ночью пришли и даже девчонок с собой привели, но сказали, что не понимают, зачем ночью танцевать какие-то балеты, которые надоели ещё днём. И тем более непонятно, почему девчонки будут без одежды, а воспользоваться ими будет невозможно.

А вот сельские девчонки поняли. Они как раз первыми скинули одежду и начали кружиться на полу, едва присыпанным тонким слоем свежего сена. Братья посмущались, но разделись, после чего подруги начали учить их коровьему балету. По первому разу это очень смешно, и у парней случился культурный удар. Отсмеявшись нашим с Аркуней ужимкам (действие в парах показывали мы), они всё-таки смогли встать в строй и немного приняли участие в веселье. Потом они утащили своих девчонок в разные углы сеновала, откуда вскоре послышались охи и чмоки.

Мы с Аркуней тоже немного повалялись на сене, где слой был потолще, поболтали. Аркуня использовала мою грудь в качестве подушки. Через некоторое время она спросила, почему я не беру её или кого-нибудь ещё из девушек в качестве отрады. Я ответил, что сейчас она мне кажется прекрасным созданием, восхитительной женщиной. А если я её использую, то она будет мне казаться просто инструментом, как ложка. Сказал, что в качестве инструмента я готов видеть Сигуру, так как та мне симпатична, но я осознаю, что она никогда не будет мне женой. Но не Аркуню. А Сигуру мне запретили брать.

— А я не против, чтобы меня использовали как инструмент. Я и есть инструмент для выпечки хлеба и шитья одежды. Кроме того, такого, как ты, и бесплатно в радость обработать, — сказала Аркуня и весьма умело довела меня до оргазма руками. Собственно, там доводить — только три раза пришлось притронуться. Аркуня только один раз успела меня в грудь поцеловать.

Я обнял и погладил девушку по голове. Почему-то было очень грустно, хотя я был ей благодарен.

— Завтра назову твоё имя моей матери. Тебе будут доплачивать, — пообещал я.

Аркуня заметно обрадовалась.

Братья на обратном пути похлопали меня по плечам, сказали, что ночь была что надо, с выдумкой. Мне было всё так же грустно, но я знал, что пойду к Аркуне и завтра, и послезавтра. Права мама, скоты мы всё-таки, и в первую очередь надо учитывать скотские желания. А ещё необходимо держать и направлять их стальной рукой, как держат наши родители.

* * *

Через наше селение всё чаще стали проходить войска к парому. Моя лесопилка, достроенная самыми срочными методами, просто дымилась днём и ночью, распиливая стволы деревьев на брусья и в меньшей степени на доски. Брус везли отнюдь не в город, а за реку, что-то строили.

Через две недели нам сказали, что приезжает Государь. Поутру нас вымыли и построили перед воротами замка. Потом вышла мама, посмотрела на нас, навешала оплеух слугам и потребовала помыть повторно. Якобы плохо помыли.

Весь день мы жарились на солнцепёке. Государь, очень пожилой мужик с огромным брюхом прибыл сильно после обеда в огромной карете и сразу прошёл в замок, едва удостоив нас кивком. На секунду задержался только около Иксуни, попробовал потрепать её по щёчке, но ткани тела сестры просто утекли у него из руки. Иксуня не смогла или не захотела сдерживать свою сверхгибкость. Государь махнул рукой и прошёл к отцу.

Нас в пиршественную залу позвали только через час, отец представил нас, как детей хозяина замка. Государь, обедавший на обычном месте отца, был окружён свитой людей с очень большими орденами на одежде. Отец стоял за много шагов от государя. Государь вежливо махнул рукой, сказал: «Как мило», и потерял к нам интерес. Зато он углядел на стене череп чудовища — охотника на бера и попросил себе в подарок. Отец тут же подарил череп Государю, сказал, что это честь для него.

Мы уже обрадовались тому, что показуха закончилось, но после обеда меня опять позвали к отцу во всём параде. К счастью, я ещё не раздевался.

Пришлось сопровождать отца, государя и всю