и так были связаны друг с другом — лес и лесничий, — отдавали друг другу все, что имели. Жили и умирали вместе. Как все живое.

Аэрон понимал идею конечности бытия, но никак не мог смирится с мыслью о том, что это место, ставшее ему домом, погибнет раньше него. Он знал здесь каждую травинку, каждого кузнечика, каждого муравья. Его вскормили эти места. Здесь его посвятили в лесничие и дар, исправно передававшийся из поколения в поколение, продолжил свое развитие. Род Аэрона не умрет. А лес — да. Понимать это было немыслимо.

До часа Х оставалось 40 дней.

— 2-

Приземление Мака не отличалось особой элегантностью, и, выбираясь через аварийный люк из носа корабля, он не тешил себя надеждами на веселый исход дела. Двигатели, без всякого сомнения, накрылись, как и спасательная шлюпка, на которую он ловко свалился боком ракеты. Рация, как водится в таких случаях, тоже запросила неопределённой длительности тайм-аут, и лишь уцелевший отсек минимального жизнеобеспечения давал легкий повод для радости, щедро приправленной ощущениями пережитого страха.

Он не был героем и не стыдился признаваться в этом самому себе, тем более что на корабле больше никого и не было. Его напарник по разведке сошел на пенсию, зацепившись за место в космопорту на родной планете, устав от бесконечных скитаний и накопив изрядную сумму денег. Мак последним пока похвастаться не мог и, похоже, еще долго не сможет…

Окинув взглядом окружающее пространство, он тяжело вздохнул. Леса, кругом были одни леса — и никаких признаков цивилизации. Ему немало придется поработать руками, чтобы выбраться отсюда. Если верить компьютеру, до ближайшего города было не менее трех суток или одна рабочая рация. Но вот этой-то мелочи Маку и не доставало.

— 3-

Замкнутые пространства были очень опасны. Аэрон знал это, и поэтому, когда неизвестный корабль приземлился на его территории, сразу же поспешил на помощь.

Лес не любил незнакомцев, особенно тех, кто разрушал его деревья. Могучие стволы, уходящие в небо, могли дарить силу, а могли нести и угрозу.

Птицы встрепенулись, и стая в тревоге молча пролетела почти сквозь него. Черная грудка и два крыла блеснули на краешке прикрытых от неожиданности глаз.

— 4-

«Э-ге-гей! Есть кто живой! Выходи!», — хотелось крикнуть Маку в темной чаще, куда он спустился в поисках места для лагеря. Ночевать на корабле не хотелось. Окружающая обстановка выглядела вполне миролюбиво, а биодатчики сигнализировали, что вокруг не было ничего крупнее белки. Конечно, некоторые незадачливые путешественники умирали и от комара, бывало и такое, но в этом вопросе Мак был фаталистом.

Впрочем, на скорую руку, он проверил местную флору и фауну на предмет совместимости с жизнью, и показатели оказались очень даже неплохие. Во всяком случае система не предложила ему сделать двадцать профилактических уколов от всего на свете, так что, если удастся разминуться с местными крупными хищниками, согласно данным навигации державшимися возле воды, путешествие до первых признаков цивилизации обещало стать приятной прогулкой.

— Пчми, пчми.

Мак приподнял рукой ближайшую ветку и увидел маленькую птичку вроде воробья, потешно спешащую скрыться за смолистым стволом. Забавное чириканье напомнило ему о голоде. Если повезет, возможно, он даже сумеет обойтись без консервов.

— Вы правы, — раздался из-за спины чужой голос.

Мак подпрыгнул и, обернувшись, выхватил верную пушечку.

— Еда здесь не проблема. Все питаются всеми. Но скажите, кто может съесть вас?

Кругом никого не было видно.

— Где вы? Кто вы? — осторожно позвал Мак незнакомого философа. — Я пилот, занимаюсь планетарной георазведкой. Летел на соседнюю планету за топливом, но потерпел аварию. Вы слышите меня? Выходите, я не причиню вам вреда. У вас есть рация? Помогите мне связаться с местным консульством Конфедерации, и я больше не побеспокою вас.

Не переставая говорить, он внимательно оглядывался по сторонам, стараясь не совершать резких движений. Мало ли с каким настроением подошел к нему незнакомец.

«Вот тебе и биодатчики. Ничего крупнее птички? Сколько раз зарекался верить этим машинам», — ругал он себя.

— Где вы? Как вас зовут? Мне нужна помощь.

Ответом служила тишина, и это был плохой признак. Мака учили: при встрече с местными жителями на чужой планете тишина наступает перед бурей, и кажется, в этот раз в ее эпицентре находился он сам.

— 5-

Большинством голосов они решили, что будут собирать по 40 карлитов на математику и по 5 на тетради — сумма вполне подъемная для всех. Один Род, старинный его приятель, с первого класса сидевший на второй парте слева и никому не дававший занять свое место, нахохлился, как саранча, но промолчал.

— Сдаем деньги, — поторопил всех Гарлит, их классный руководитель и учитель истории.

Ребята по очереди потянулись к столу, протягивали деньги, желательно без сдачи, расписывались в журнале. Когда подошла очередь Рода, тот неожиданно для всех встал в позу.

— А я не буду, — упрямо заявил он. — Я не буду сдавать деньги. Тетради? Тетради — это мои проблемы, а учебниками нас бесплатно обеспечивает государство.

— Ты не прав, — попробовал утихомирить его Гарлит.

Слово за слово разгорелся конфликт. Как назло, мимо проходил завуч, который, узнав в чем дело, тоже вставил свои пять копеек:

— Как ты со мной разговариваешь! Я тебе не подружка!..

В общем, в конце концов Род собрал вещи и ушел.

— Не волнуйтесь, ребята, — сказал он, выходя из класса. — Все хорошо. Глупая ситуация получилась. Просто они уперлись, и я тоже хорош. Но я не отступлю, потому что он поднял на меня руку. А вы платите, правда, все нормально. Глупая ситуация…

С рюкзаком за спиной он вышел из класса. Молча, не глядя по сторонам, как ни в чем не бывало проследовал до секретаря.

— Мне надо забрать документы. Мама попросила отдать их мне. Директор в курсе. Мы переезжаем, — нагло соврал он.

Секретарь начала готовить выписку.

— Тебе надо расписаться здесь и принести мне подтверждение о переводе в другое учебное заведение.

— Хорошо.

Он был уже готов начать уговаривать ее отдать документы просто так, но на его счастье, на видеофон поступил звонок. Молодая красотка в припрыжку побежала к директору. Род уже перегнулся через стойку, когда из соседней комнаты вышла Анора Кастовна, учительница математики.

— Как ты? — участливо обратилась она к нему. — Как твой брат?

— Спасибо, все хорошо. Вы нам очень помогли с медикаментами.

У них обоих была одна тайна: болезнь близких, разъедавшая тело, причинявшая нестерпимые страдания, медленно убивающая сердца. Белая лихорадка — зараженная кровь, медленно превращавшаяся в кислоту. У Рода уже год был болен брат, у Аноры Кастовны — три года сын.

— Переезжаете?

— Да.