И он вовсе не скрывает свою связь с Уитни, черт возьми!

Подъехав к ферме, Мэтью вошел в дом по-хозяйски, словно им владел. В конце концов, это собственность Боумантов, так что это и его дом тоже!

Он нашел Джо и Уитни сидящими на диване и смотрящими мультик про красноносого олененка Рудольфа из упряжки Санта-Клауса. Мэтью видел этот фильм давно, еще в детстве. Уитни поглаживала за ушами свернувшуюся рядом смешную ослицу Бетти.

Ну почему он не может больше чувствовать себя нормально? Зачем подпустил к себе эту женщину так близко, что она сумела его изменить?

– Привет! – удивленно подняла на него глаза Уитни. – У тебя все в порядке?

– Мне нужно с тобой поговорить. – Не дожидаясь ответа и даже не подождав, пока она встанет, он отодвинул Бетти и поднял Уитни на ноги.

– Ты… Ой!

Мэтью поднял ее на руки и понес вверх по лестнице, перепрыгивая через ступени, даже не оглянувшись на Филиппа и на ослицу, которые, без сомнения, глазели ему вслед.

Уитни обняла Мэтью за шею.

– У тебя все нормально?

– Да. Абсолютно. – Он солгал. Все было не так, и причиной тому была она, Уитни. Но она же – единственный известный ему способ все поправить.

– Мальчишник прошел хорошо? – спросила она, когда Мэтью открыл пинком дверь в ее комнату.

– Да. Отлично. – Он бросил свою ношу на постель и сорвал с шеи галстук.

Глаза Уитни широко распахнулись.

– Мэтью?

– Я… я соскучился по тебе. – Почему эти слова показались ему признанием в неудаче? Он не скучал по людям, потому что не привязывался к ним настолько, чтобы скучать по ним.

Но эти два дня он тосковал по Уитни. И это ослабило его.

Она встала в кровати на колени, и ее лицо оказалось почти на одном уровне с его лицом.

– Я тоже по тебе соскучилась.

– Правда?

Она кивнула и коснулась его щеки.

– Я… Мне так хотелось просыпаться рядом с тобой.

От этого прикосновения – мягкого, нежного, невинного – внутри словно лопнула какая-то пружина.

Нужно было одернуть Уитни и ради собственного здравомыслия держаться от нее подальше. Но Мэтью не мог сделать это, пока она так нежно прикасалась к нему.

– Я не хочу разговоров.

Уитни удивленно подняла бровь, и Мэтью запоздало вспомнил, что принес ее сюда именно для того, чтобы поговорить.

Но, ничего не сказав, Уитни встала на ноги и сняла пижамную рубашку, затем штаны и опустилась перед ним на колени.

Мэтью молчал и не шевелился, мысленно твердя себе, что не отдаст ей себя целиком, как раньше никогда не отдавал другим женщинам. И никто, даже он сам, не узнает, что Уитни для него значит.

Он опрокинул ее на спину, но не было сил смотреть в эти распахнутые глаза. Невыносимо было видеть, как много он для нее значит. Нельзя, чтобы и она увидела, как важна для него. Поэтому Мэтью перевернул Уитни на живот, надел презерватив и вошел в нее.

Она не сказала ни слова. Даже когда волны оргазма прокатились по ее телу, Уитни лишь выгнулась, напряглась и ухватилась за спинку кровати. Ни звука не сорвалось с губ Уитни и тогда, когда Мэтью, обхватив ее бедра, начал еще сильнее и глубже погружаться в нее, пока, наконец, не кончил.

Оба, тяжело дыша, мокрые от пота упали на постель. В голове Мэтью пронеслось: «Ты поступил правильно, как настоящий Боумант. Ведь это в крови у Боумантов: жаркий секс без любви. Отец был в этом дока. Ему было плевать на всех».

Нужно было встать, уйти от Уитни – остаться Боумантом до конца.

И тут она перекатилась на спину и обняла его за шею. Молча. Лишь тесно прижимаясь к нему, не желая отпускать.

До чего же он слаб! Не смог даже отстраниться от нее – позволил себя обнять и, черт возьми, тоже обнял Уитни.

Помолчав, она наконец заговорила:

– После свадьбы… После рождественского утра…

Мэтью поморщился.

– Да? – Он пытался говорить безразличным тоном, но это было нелегко сделать, зарывшись лицом в плечо Уитни.

– Я хочу сказать… – Она крепче обняла его. – Что все будет… Мы…

«Все будет кончено». «Мы расстанемся». Именно это она пыталась сказать.

– Я живу здесь, в Денвере, а тебе… – Мэтью сглотнул. – Тебе нужно солнце.

Уитни улыбнулась, но тут же глаза ее заблестели, а уголки рта опустились – она пыталась не заплакать.

– Да, ты прав.

Он не мог видеть ее такой, поэтому снова зарылся лицом в ее плечо.

– Я прав, – согласился он и подумал: «Вот и хорошо», понимая, что это вовсе не так. По крайней мере, между ними не будет недомолвок и ссор при расставании. Казалось бы, можно вздохнуть свободно.

– Если захочешь покататься на тракенах, – с трудом выдавила она, – просто дай мне знать.

А потом, наверное, оттого, что эта женщина сделала его таким слабым, Мэтью поцеловал ее. Потому что, как ни старался, не смог удержаться.

Назавтра они занялись осмотром экипажа, в котором Филипп и Джо поедут из часовни на свадебный банкет.

Мэтью все утро был молчалив, постоянно старался прикоснуться к Уитни: гладил ее лодыжку ногой под столом во время завтрака, то и дело норовил обнять за плечи или за талию, не выпускал руки Уитни из своей ладони, идя рядом.

Уитни сильно переживала после того, что случилось накануне вечером. Она-то думала, что Мэтью злится на нее из-за фотографии с Фрэнсис, а оказалось, дело вовсе не в этом.

Поразмыслив, Уитни решила не пытаться выяснить, в чем же проблема. Если Мэтью захочет – сам ей скажет. Она не будет добивать от него ответа.

– Тебе нравится этот экипаж? – спросил ее Мэтью.

– Да. – Уитни окинула взглядом темно-серую коляску, всю разукрашенную бантами и декорированную красным и зеленым бархатом. – Выглядит изумительно.

Мэтью провел пальцами по ее руке.

– А у тебя такой экипаж есть?

Она усмехнулась. Этот мужчина и в самом деле мало смыслит в лошадях. Но ради нее он пытается узнать больше.

– Тракены – не упряжные лошади, а верховые, так что экипажа у меня нет.

Мэтью провел по ее щеке затянутыми в перчатку пальцами.

– Хочешь прокатиться?

– Что?

– Я попрошу Ричарда запрячь лошадей. Кто-нибудь сможет нас покатать по окрестностям.

– Но… Это же для свадьбы.

– Знаю. Но ведь ты здесь, сейчас, – возразил Мэтью.

«Сейчас» – это все, что было у них. Он галантно подал руку Уитни, помогая ей забраться в экипаж, а затем укутал ее в красно-зеленый плед, обнял за плечи и прижал к себе. И они помчались по заснеженным холмам. Это было… волшебно!