Ее одежда по-прежнему была мешаниной самых разных стилей, цветов и узоров, и я терпеливо ждала, когда она наконец пересмотрит свой гардероб. Конечно, это был лишь вопрос времени. Рано или поздно она поймет, что эти дурацкие наряды не прибавляют ей привлекательности. С другой стороны, была Софи, которую неспособность одеваться со вкусом ничуть не смущала. Сегодня для похода на байдарках Нола выбрала рваную белую футболку и длинные рваные джинсовые шорты. Она была босиком, поэтому все еще оставалась надежда, что она наденет что-то иное, нежели берцы или высокие кроссовки «Конверс».

– Привет, Олстон! – помахала Нола своей подруге. Заметив меня, она остановилась. Ее взгляд переместился от меня к Олстон и назад. – Что я вижу? Вы что, ограбили магазин J.Crew?

Раздался звонок в дверь.

– Это должен быть твой отец, – сказала я. – Пойду открою ему, а ты пока заканчивай одеваться и спускайся вниз. Ты же не хочешь опоздать?

Я уже повернулась, чтобы выйти из комнаты, но заметила, что мать из кукольного домика неким образом вернулась в постель и лежит там лицом вниз. Я посмотрела на Олстон. Очень хотелось надеяться, что та не заметит этого.

Джек казался таким же, каким был в последний раз, когда я его видела, с той разницей, что сегодня он был выбрит, в шортах цвета хаки, рубашке для гольфа и топсайдерах на босу ногу. Я выглянула на крыльцо:

– Где Ребекка?

– Не заводи меня, – произнес он, шагнув в дом. – Она сказала, что я обещал поехать с ней в мебельный магазин, но я подумал, она поймет, что прогулка с Нолой куда важнее.

– Не хочу заимствовать слово из лексикона твоей дочери, но «блин». Конечно, это так.

Джек пристально посмотрел на меня:

– Я знал, что ты так скажешь.

Я с усилием сглотнула.

– Кстати, каяки рассчитаны на двух человек, и Олстон уже здесь.

И снова он пристально посмотрел на меня:

– У тебя есть планы на сегодняшнее утро?

Я предвкушала тихое утро, чтобы провести ревизию в моем шкафу. У меня не было возможности сделать это с тех пор, как я сюда переехала. Да и швы между кафелем в моей ванной комнате были не такими белыми, как хотелось бы, и я планировала атаковать их старой зубной щеткой и отбеливателем. Ничто из этого в глазах Джека не было «планами».

– Вообще-то, никаких, – сказала я. – Но я не люблю глубину.

– На тебе будет спасательный жилет.

– А если он с меня свалится?

Джек одарил меня своей коронной улыбкой. С ее помощью он как будто поднял меня и усадил в каяк.

– Я буду рядом и спасу тебя.

Я было запротестовала, но тут по лестнице спустились Нола и Олстон. При всей разнице во внешности обе двигались одной и той же долговязой походкой. Казалось, конечности слегка длинноваты им обеим.

– Доброе утро, Нола, – Джек улыбнулся, правда, совершенно другой улыбкой, нежели та, к которой я привыкла. Эта была искренней, без намерения очаровать или соблазнить – что было видно по морщинкам вокруг его глаз – и одновременно неуверенной. А неуверенности за Джеком отродясь не водилось.

Олстон шагнула вперед и протянула руку. Я едва не сказала, что впервые вижу такого зрелого подростка, но поспешила напомнить себе, что когда-то и сама была точно такой же. Но в моем случае это было потому, что я знала: по крайней мере, один человек в моей семье должен быть взрослым.

– Доброе утро, мистер Тренхольм. Я Олстон Равенель. Моя мама велела передать вам привет. Мы обе любим ваши книги.

– Твоя мама?

– Сесили Равенель, но вы, наверно, знали ее, когда она была еще Сесили Гиббс.

Брови Джека взлетели вверх, по губам промелькнула едва заметная улыбочка.

– Ах, да. Си Си Гиббс. Отлично ее помню. – Он умолк, и мое воображение заполнило пустое пространство. – Передавай ей от меня наилучшие пожелания. И прежде чем ты сегодня днем вернешься домой, напомни мне, чтобы я отправил вам экземпляр моей последней книги с автографом.

– О, у нас уже есть ваша книга… про Наполеона, верно? Мы ждем новую. Когда она выйдет?

Лицо Джека на миг сделалось каменным.

– Вопрос на миллион долларов. Я только что вернулся из Нью-Йорка с тем же вопросом. К сожалению, у меня до сих пор нет ответа, но я обещаю, что, как только она выйдет, я отправлю вам экземпляр.

Олстон просияла:

– Спасибо, мистер Тренхольм. Я не могу дождаться, чтобы сказать это моей маме.

Джек между тем переключил внимание на дочь:

– С нетерпением жду сегодняшнего дня. Обещаю, будет весело.

Он посмотрел на бледные руки Нолы, торчащие из-под белой футболки с оторванными рукавами.

– У тебя есть солнцезащитный крем? На воде будет жарко, и там можно обгореть гораздо быстрее.

Нола посмотрела на потолок, словно прося у Всевышнего совета.

– Слишком поздно пытаться играть в заботливого папочку, тебе не кажется?

Прежде чем Джек нашелся с ответом, я подошла к сумке, которую заранее приготовила и оставила на стуле в холле.

– Тут есть солнцезащитный крем и несколько бутербродов, так что не волнуйтесь. Я уверена, что Нола знает, что ей нужно защитить кожу. Я также положила два козырька для гольфа, которые дала мне Нэнси, чтобы не обгорели носы.

Нола в ужасе уставилась на меня:

– Надеюсь не те, с «боевыми петухами»? Такое я ни за что не надену.

Я выразительно посмотрела на ее футболку с изображением рокерской «козы», оттопыренных мизинца и указательного пальца, как бы намекая, что она не имеет ничего против разного рода эмблем на одежде.

Лицо Джека приняло обиженное выражение.

– Боевые петухи Университета Южной Каролины – это местная гордость. Согласен, я бы не рискнул поехать в Нью-Йорк или Лос-Анджелес с ними на голове, но здесь это часть местной традиции. Даже у твоей мамы была футболка или две.

Нола насупила брови:

– Ага, и чем это для нее кончилось?

С этими словами шагнула мимо нас и вышла за дверь.

Джек долго смотрел ей вслед. Я же подумала, что он просто ждет, когда в его глазах потухнет обида, потому что, когда он повернулся ко мне, та все еще там была.

– Мы подождем на крыльце, пока ты переоденешься.

– Вообще-то, я готова.

– В таком виде?

Я посмотрела на себя:

– А что не так с моим видом?

Я знала: его так и подмывает съязвить, что, дескать, мои шорты недостаточно короткие, но, к счастью, в пределах слышимости были две несовершеннолетние.

– На тебе жемчуг, – сказал он вместо этого.

– На ней тоже, – парировала я, указав на Олстон.