– Нет. То есть я уже не знаю, где он, куда-то подевался…

– А у вас сохранилась где-нибудь квитанция, счет, накладная?

Аврора приблизилась к бару, не заходя на кухню, словно желая держаться подальше от этого кошмара.

– Наверное, у меня должен быть где-то номер архитектора… Нет, когда я вижу все это, не могу опомниться.

– Ну что ж, позвоните архитектору…

– Погодите, мне надо прийти в себя, я так испугалась от всего этого, что мне надо сначала присесть.

– В любом случае вмазать крепления нагревателя цементом просто в штукатурку – это что-то… ваш парень точно был не в себе.

Аврора смотрела на этого мужчину со стеснительной благосклонностью и задавалась вопросом: чем она снова будет ему обязана, но главное – чего он ждет от нее в ответ… Вместе с тем она отметила, с какими предосторожностями он ступал на цыпочках по мокрому плиточному полу, чтобы не напачкать еще больше. Его хладнокровие их всех успокаивало. Вани стояла у него за спиной, ничего не говоря, но ловя каждое его слово, словно ожидала от него указаний. Дети, все еще немного ошалевшие, уже не казались такими напуганными и глазели на этого человека, который теперь залез на табурет и запросто достал до потолка.

– Вот, видите, вся эта часть – сплошная штукатурка, а самое худшее, что они даже не прикрутили бак к балке, у вас ведь балки есть на потолке, вы знали?.. Причем дубовые, а это крепче любого бетона, к ним и надо было крепить!

При виде своей разгромленной кухни у Авроры было всего одно желание – больше ни о чем не думать, просто сесть на большой белый диван и ждать, пока все не уладится само собой, потому что тут она уже не выдерживала напора этих всех неотложных дел, ее уже достали эти непрекращающиеся проблемы. У нее было всего лишь одно желание: сдать позиции, опуститься на уровень своих детей, больше не быть взрослой, на которую все полагаются… И тогда она направилась к большому белому дивану и села на него.

Людовик, теперь взгромоздившийся на рабочую поверхность кухонного стола, продолжал с ней говорить, но она его не слушала:

– Эй, я тут, наверху!..

– Да, я вас вижу.

– Тогда подойдите сюда на секундочку.

– Нет, я больше не могу.

В жизни, даже если кто-то представляет ее себе идеальной или грандиозной, всегда, рано или поздно, настигают реальные проблемы. Иногда они способны разбушеваться, их накапливается так много, что за ними перестаешь что-либо видеть. Сочувствуя смятению молодой женщины, Людовик слез с груды обломков, потом все так же на цыпочках обогнул барную стойку и приблизился к ней, отряхивая руки.

– Знаете, мы сейчас кое-что сделаем. Надо сфотографировать кухню, потом вы отправите снимок вашему архитектору, а через пару минут позвоните ему, чтобы спросить, почему они не закрепили основание.

– Я ничего не понимаю.

– Отправьте ему фото кухни и позвоните, а когда возьмет трубку, дайте его мне, ладно?

Она бросила на Людовика взгляд, в котором смешивались недоверчивость и раздражение. Он пригнулся, потом встал перед ней на колени, чтобы быть на ее высоте, и развил свою мысль:

– Надо расшевелить этого малого, понимаете, надо, чтобы он завтра же утром послал к вам пару своих рабочих, чтобы возобновить работы, потому что он сделал огромную глупость. Надо поторопить вашего парня.

– Вы в самом деле такой?

– Простите?

– Нет, ничего, просто я сильно испугалась, когда пришла домой, я и в самом деле испугалась, впрочем, мне до сих пор страшно. Я боюсь.

– Чего же?

Вдруг ее застигло врасплох удивительное чувство. Как этот мужчина, обнимавший ее, лапавший ее тело своими длинными руками, мог до такой степени сдерживать свои чувства, ни словом, ни жестом не проявлять ничегошеньки из их мимолетного сообщничества?

– Вот что, Аврора, идемте за мной.

Вани все-таки удивилась, что незнакомец обращается к ней по имени. А он поднялся и пошел на кухню, Аврора двинулась следом. Ему с чертовским трудом удалось развернуть бак, чтобы на фото все было видно; она смотрела на его старания, стоя сзади, видела его широкую мускулистую спину, обтянутую футболкой, широкую полосу голой кожи, обнажившейся из-за его усилий, и в этом просвете стал виден низ его поясницы, у него были две маленькие ямки в складке мышц, и она отметила, что его джинсы не слишком хорошего качества, толстая джинсовая ткань, марка моделей большого размера, и как только этот тип мог прогуливаться в одной футболке при таком холоде снаружи…

– Так вы будете фотографировать?

Она сделала несколько снимков, и Людовик начал разбирать разбитые в щепу шкафчики, чтобы освободить помещение, даже откатил тяжеленный водонагреватель к лестничной площадке. Наблюдая за ним, Аврора вновь почувствовала проявление силы, чистой силы, но эта сила не была той, что приобретается статусом или социальным положением, нет, эта сила была просто человеческой, его собственной.

Он методично расчищал кухню, потом попросил Аврору набрать номер архитектора, и сам оставил ему сообщение на автоответчик, подробно описав состояние места довольно жестким тоном. Аврора по возможности пыталась его смягчить, шепча ему, что это друг ее мужа, и он обязательно ему перезвонит как только сможет, наверняка зайдет сегодня же вечером, если сейчас в Париже. Вани достала пиво из холодильника и протянула Людовику.

– Нет, спасибо, Вани, я пойду…

Аврора проводила его до двери, они просто пожали друг другу руки, но Людо сделал ей предложение:

– Если вам понадобится горячая вода, можете заглянуть ко мне…

– Нет. Как-нибудь справимся.

Она вышла на площадку, прикрыв за собой дверь, и подошла к лестнице, по которой Людовик уже начал спускаться.

– Мы с вами наверняка еще столкнемся, но хочу вам сказать, что нам не надо больше видеться, понимаете, не надо…

Людовик обернулся, посмотрел на нее без выражения. Тогда Аврора добавила:

– Вообще-то нам как-нибудь надо будет поговорить, всего лишь поговорить, просто я хотела бы понять.

– Что понять?

– Зачем вы все это делаете – вороны, водонагреватель, я не понимаю.

Людовик поднялся на несколько ступеней. Видя его приближение, она подумала: «Нет, мне никогда не надо было это говорить, он не сможет понять или хуже того, захочет продолжения…»

Оказавшись на одном уровне с ней, он спокойно ответил:

– Аврора, вам незачем бояться меня. Просто я здесь, вот и все. Я ничего не жду от вас, наоборот, похоже, что скорее это у вас есть свои маленькие проблемы…

– Да что вы об этом знаете, что позволяет вам так говорить? – бросила ему сухо, потому что этот тип выводил ее из себя, угадывая в ней многое, после чего повернулась и вошла в квартиру, захлопнув за собой дверь. Он постоял какое-то время на лестнице, потом ушел. По крайней мере, он увидел эту хваленую квартиру, которую воображал себе два года, и, хотя на самом деле она не слишком его заботила, но все же, несмотря ни на что, интриговала. Эта женщина представляла собой все то, что он ненавидел в Париже, все то, что отвергал, все то, чего должен бы был избегать, и тем не менее она его привлекала. В ней его привлекало все.