Остановив машину неподалеку от входа, я вертела головой вовсе стороны, пытаясь обнаружить Лерку. Я потратила на это минут пять, взглянулана часы, убедилась, что Лерка опаздывает на десять минут, и решила ждать ее всалоне. Я вошла и оказалась окруженной заботами двух девиц; одна, лет двадцати,кинулась ко мне с улыбкой от уха до уха и радостным визгом:

— Добрый день, вам помочь?

«Сгинуть с глаз моих», — хотелось ответить мне, нохорошее воспитание пересилило.

— Я жду…

— Меня, — заявили по соседству. Я повернулась и вкресле возле окна увидела даму неопределенного возраста в бордовом костюме ишляпе, голос у нее был хрипловатый, а телеса пышные. Ничего общего с Леркой онане имела, по крайней мере, в тот момент я была в этом убеждена.

Дама поднялась, подошла ко мне и приложилась к моей щеке сословами:

— Здравствуй, дорогая.

— Здравствуй, — промямлила я, глядя на нее во всеглаза.

Темные волосы, стрижка, каре, челка закрывает лоб и брови.Нос вроде Леркин, а вроде нет. Глаза карие, точно не Леркины.

— Это ты? — не выдержав, спросила я зловещимшепотом.

— Конечно. Как я выгляжу?

— По-дурацки. Я тебя не узнала.

— Так это хорошо. — Тут она повернулась кдевушкам, теперь их было трое, других покупателей не наблюдалось, и всевнимание сосредоточилось на нас. — Нам нужен вечерний туалет, —сообщила Лерка.

Девицы бросились к вешалкам, что-то треща, а я вновь перешлана шепот:

— Кто это финансирует? Если думаешь, что я пожертвую натряпки хоть доллар из моих ста тысяч…

— Я очень здравомыслящий человек, — утешила меняЛерка. Я вздохнула с облегчением и приняла самое деятельное участие вподготовке к встрече с ее мужем.

Вечером, уже в квартире, примеряя платья, я спросила:

— А ты не боишься, что твой Гришка пронюхает о том, чтоу меня кто-то поселился, и заподозрит неладное?

— Конечно, боюсь. Поэтому запоминай легенду: я твоятетя из Парижа.

— Откуда ты знаешь про тетю? — ахнула я.

— Не смеши, — надулась Лерка. — Ты мнеинтересна как личность, и вполне понятно, что я…

— Хорошо, ты тетя. Но ведь проверить…

— Если у Гришки возникнут подозрения, он сможет узнать,что я прилетела вчера, рейсом…

— Но как? — вытаращила я глаза.

— Элементарно, Ватсон. И запомни, все, что можно купитьза деньги, — мы купим, всех, кого надо, — облапошим. Ты, главное,слушай меня и получай удовольствие.

— От чего?

— К примеру, от тряпок или от того, что пока у нас всетак ладненько складывается.

Я критически оглядела Лерку с ног до головы, — Тывыглядишь на пятнадцать килограммов полнее и на пятнадцать лет старше. Как тебеэто удалось?

— Грим, одежда и поролоновые накладки. Лишь бы жары небыло, не то сдохну.

— Твои страдания вызывают жалость, но должна сказать,что на мою тетку ты совершенно не похожа.

— Твоя тетка поправилась и сменила цвет волос.

— Ну, хорошо, хорошо. Пора звонить Гришке.

— Пора, — кивнула Лерка.

Я набрала номер его мобильного и вскоре услышала счастливое:

— Анечка, я уже оборвал телефон в твоем офисе, почемутвой мобильный не отвечает?

— Я забыла его подзарядить.

— Когда мы увидимся?

— Через час, если ты не против.

— Конечно, нет. Куда подъехать?

Лерка ткнула пальцем в пол, и я сказала:

— К моему дому. — После чего сообщила адрес.

— Он тебя узнает, — не без язвительности заметилая.

— Когда ты предстанешь перед ним, он лишится дара речи,а уж соображать точно не сможет. К тому же мне ни к чему мозолить ему глаза.Слушай и запоминай: он потащит тебя в «Олимпию», перед друзьями хвалиться. Онвообще ужасный бахвал, а тут такое сокровище. Как только появится Чернов,смотри зазывно, но рта не открывай, в том смысле, что шагов навстречу не делай,только улыбайся почаще, чтоб в нем надежда жила.

— Не учи, — обиделась я, — а то сама не знаю…

— Ага. Громов сейчас в отъезде, и это хорошо. Он нампока не нужен. Одевайся, Гришка минут на двадцать раньше прискачет, ты должнабыть готова.

Я надела черное платье, накинула на плечи палантин из белойнорки, взглянула в зеркало и решила, что из-за одной этой минуты стоило терпетьЛерку довольно длительное время. Сказать, что я самой себе нравилась, —значит не сказать ничего. Я чувствовала себя бесценным сокровищем и по этойпричине была абсолютно счастлива.

— Только бы Гришка не помер раньше времени отсчастья, — заботливо поправляя палантин, заметила Лерка. — Дал бы богему здоровья хоть на недельку.

— Почему на недельку? — заподозрив ее в сокрытииковарных планов, спросила я.

— Да я так, для красного словца.

Тут зазвонил телефон, я сняла трубку и услышала Гришкинголос:

— Анечка, я возле твоего дома. Можно подняться?

Как и предсказывала Лерка, появился он на двадцать минутраньше.

— Да, конечно, — начав заикаться от волнения,ответила я и направилась к двери. Лерка замерла возле арки, ведущей в кухню, сумилением во взоре.

В дверь позвонили, я торопливо открыла. Гришка вошел илишился не только дара речи, но и последнего ума. Супругу он так и не узнал,хотя приложился к ее ручке и даже выслушал историю о благополучном перелетеПариж — Москва. Вряд ли он запомнил, как выглядит моя тетушка, потому что всеэто время таращился на меня, слегка заикался, дважды споткнулся, в общем,разбирало его здорово.

Мы вышли на воздух, и я вздохнула с облегчением. Его машинастояла у подъезда. Вечер выдался теплым, оттого все жители нашего кварталадружно высыпали на улицу и теперь наблюдали, как я с видом царственной особысажусь в машину (машина соответствовала), а потом покидаю двор.

Выехав на проспект, Гришка до такой степени пришел в себя,что сделал мне комплимент, сжал мою руку и пробубнил:

— Аня, ты так красива…

— Правда? Это тетин подарок. Я сомневалась, стоит линадевать…