— Кто такой этот Суходолов?

— Мы с ним вместе сидели, — сообщил Форин.

— Ты судимый? — Фомичев взглянул на Рашковского. Тот молчаслушал.

— Нас подставили, — тяжело дышал пленник, — осудили заизнасилование. Она сама хотела, а нас подставили…

— Что у вас было, — крикнул генерал, — говори спокойнее.

— Мы служили в Иркутске. Молодая женщина — путевой обходчик.Мы с Федором были вместе. И еще один парень… А потом она пожаловалась… и наспосадили. Мне дали шесть лет, Федору восемь. Я вышел быстрее. Потом мывстретились в Москве. Он предложил работу. Я не виноват. Я не знал, что тамдевочка…

— Где он живет?

— Метро «Таганская», улица Нижегородская, — выдохнулпленник. — Я не виноват, — повторял он.

Фомичев посмотрел на часы. Было достаточно поздно, но нельзятерять времени. Он взглянул на Арсена.

— У тебя машина здесь?

— Да, — кивнул тот.

— Возьми моего водителя и быстро туда. Привезете этогоФедора. Только быстро. У вас мало времени.

— Я поеду с ним, — предложил Акпер.

— Поезжай, — разрешил Рашковский.

— Нет, — резко возразил Фомичев, — поедет Арсен. По дорогевозьмете двоих наших. Ваш охранник должен быть все время рядом с вами. Мало личто может случиться.

Рашковский согласно кивнул. Арсен передал повязку Иманову,чтобы тот мог зажать рот пленнику в случае необходимости, и сам поспешил ксвоему автомобилю. Фомичев взглянул на пленника.

— Что он тебе предложил?

— Деньги. Пять тысяч долларов. Он сказал, что все будетнормально. Мы собрались за городом, в Кунцеве. Нас было двенадцать человек. Натрех машинах. Нам объяснили, где нужно стрелять. Некоторые плохо говорилипо-русски. Двоим дали гранатометы.

— Кто объяснял? Федор?

— Нет. Там был один высокий мужик. Он, кажется, военный.Подробно начертил схему и объяснил нам, где кому стоять. Сказал, что нужнодобить в первую очередь самого Рашковского. Всем показал его фотографию.

— Где именно в Кунцеве?

— У ангара. Там есть большой ангар при въезде. Я улицу непомню, — виновато сказал пленник, — напротив бар был. И железнодорожнаястанция.

— Деньги дали заранее?

— Нет. Только тысячу долларов. Остальные пообещали потом. Нокогда узнали, что мы ничего не смогли сделать, вообще не заплатили. Я пряталсянесколько дней, потом нога начала сильно болеть, и я пошел к врачу. Он сказал,что рана гноится. И когда обрабатывал мне ногу, приехали из ФСБ. Их медсестрапредупредила.

— Больше ничего не хочешь сказать?

— Они говорили, что в машине обязательно будет Рашковский, —снова сказал пленник. — Мы не знали, что там его дочь. А когда поняли, сталиотходить. Охранники все время стреляли, убили нескольких наших. А меня ранили,но я успел прыгнуть в машину.

— Вам сказали, где именно вас соберут?

— Нет. Ничего больше не сказали. Меня оставили в Завидове иуехали. Я там живу. — Он умоляюще смотрел на Фомичева. Пленник готов былговорить сколько угодно, лишь бы его не мучили и оставили жить.

— Когда в лагере сидел, стучал на товарищей? — вдруг спросилФомичев. — Сексотом был?

— Нет, — испугался еще больше Форин, — нет. Ни на кого нестучал. Мне оперы несколько раз предлагали, но я отказывался. Честное слово…

— А потом деньги получал?

— Какие деньги? — не понимал несчастный.

— Ладно, все, — отмахнулся Николай Александрович.

Он кивнул Акперу, чтобы тот закрыл рот пленнику, и они сРашковским вышли из сарая.

— Непонятно, — хмуро сказал генерал, — они напали сборнойкомандой. Мы называем такие «солянкой». Они обычно бывают не оченьподготовлены. Видимо, среди них были и профессиональные военные. Этот кретинявно не умеет управляться с гранатометом.

— Меня больше интересует, кто их нанял, — сухо заметилРашковский.

— Из него мы больше ничего не вытянем. Судя по всему, он неврет. Но мы еще все проверим, — пообещал Фомичев.

В этот момент раздался телефонный звонок. Генерал досталтрубку.

— Я понял, — сказал он через некоторое время, нахмурившись,— да, да, я все понял. Спасибо. — Он убрал аппарат, взглянул на Рашковского. —В ФСБ начали поиск исчезнувшего свидетеля, — коротко доложил он. — Один из моихбывших подчиненных позвонил. Они считают, что наши люди похитили свидетеля.Меня сразу вычислили, я же вас предупреждал.

— Вы боитесь? — насмешливо спросил Рашковский.

— Нет. Но у меня есть определенная репутация.

— Почему они так быстро нас вычислили?

— Они все просчитали, — пояснил Фомичев. — Поняли, кому ещенужен этот раненый. Либо тем, кто его нанял, либо тем, на кого он напал. Вотсразу и решили проверить наше алиби. Сейчас одна группа сотрудников ФСБ поехалак вам на дачу. Вторая, наверное, у меня дома.

— Пусть ищут. — Во дворе было темно, и Рашковский недовольнооглянулся.

— Если хотите, мы войдем в дом, — предложил генерал. — Хотяздесь давно никто не живет.

— Что мне там делать, — отмахнулся Рашковский, — я хочуодного: знать, кто поручил этим типам напасть на мою машину. Мне нужно знать,почему меня «заказали».

— Мы все узнаем, — в который раз уверил его Фомичев. —Обязательно узнаем. Я вам обещаю, чего бы мне это ни стоило.

Снова раздался телефонный звонок. Генерал вновь извинился,доставая аппарат.

— Тяните время, — приказал он кому-то из позвонивших. — Ониу вас на даче, — доложил он Рашковскому.

— Черт их возьми! — зло пробормотал Валентин Давидович. —Быстро работают. Сколько раз я просил Кудлина найти мне нормального секретаря.Уже сколько дней прошло.

— Нужна сильная женщина, — пробормотал генерал, — у вассложный график жизни.

Рашковский вспомнил про больницу. Взгляд женщины. Ееуверенные движения, ее лицо, книгу в руках. Он достал свой аппарат, набралномер.

— Ничего не говорите, — на всякий случай предупредилФомичев, — ваш телефон могут сейчас прослушивать. Они ищут свидетеля.

— Не беспокойтесь, — отмахнулся Рашковский, — я по другомуповоду. Алло, Леня, это Валентин говорит. Слушай, ты узнал, кто эта женщина,которую я встретил в больнице?

— Дочь какого-то дипломата, — ответил Кудлин, — ее отец другадмирала, который лежит в палате напротив нашей. Она несколько раз к немуприходила.