заменяла. Пустое пространство СС и СС между оконной стеной B и рамами закрыто будет доской, покрытой с двух сторон масляной краской, которая станет боковой обшивкой для рамы и внутренней стенки вплоть до линии q x.

Устройство это не только помешает влажности проникнуть в жилые помещения, но и поможет зимой сохранять в них тепло. Ибо теплу, чтобы выйти наружу, придется пройти сквозь штукатурку или известку внутренней стенки, затем сквозь дерево той же стенки, сквозь воздух между стенкой и полотном, пропитанным смолой, сквозь само это полотно, сквозь воздух между полотном и стеной дома и, наконец, собственно сквозь эту стену, а каждое из этих препятствий потери тепла значительно уменьшит, а вместе с тем и расход дров, идущих на отопление.

Однако влажность, накапливающаяся между стеной и пропитанным смолой полотном, не должна там оставаться; несоблюдение этого правила есть недостаток, которым страдают все проекты осушения казарм, мне известные. Чтобы этот недостаток исправить, следует проделать в стене дома отверстия 10 дюймов в длину и 3 дюйма в высоту, как это изображено анфас на рис. 5. Эти отдушины будут чередоваться от верхней части простенков до нижней части окон, следуя направлениям, указанным линиями h t l k, d d f f, g e e g. Таким образом установится циркуляция между воздухом внешним и воздухом между стеной и пропитанным смолой полотном, так что и тот и другой будут иметь одинаковую влажность. Но поскольку поперечные рейки рам эту циркуляцию будут останавливать, следует удалить штукатурку со стены позади этих реек, как это показано на рис. 2 линиями m m m m, n n n n и проч. Зимой, когда опустится температура до 5–6 градусов мороза, можно эти отдушины заложить простыми кирпичами, поскольку в циркуляции воздуха не будет больше нужды, и вновь открыть в начале оттепели.

В. О влажности, происходящей от избытка народа

Солдат всегда и повсюду селят в тесных казармах: это необходимое зло, которое порождает два неудобства, нечистый воздух и излишнюю влажность.

Опыты прославленного Хамфри Деви и мои собственные одинаково показывают, что человек взрослый и здоровый за день потребляет за счет дыхания 21 кубический фут кислорода. Опыты Лавуазье и Сегена прибавляют к этому 33 кубических фута, потребляемых при транспирации (образовании пота), итого 54 кубических фута, замещаемых равным объемом углекислого газа. Так вот, поскольку атмосферический воздух считается уже нездоровым, когда содержит 2 процента этого смертельного газа, который вдобавок обладает свойством задерживать влагу, из сказанного следует, что человек за сутки загрязняет 4800 кубических футов воздуха, которые нужно удалять и заменять воздухом чистым. Влажность образуется примерно в той же пропорции. Именно исходя из этих данных следует устраивать отдушины, предназначенные для освежения воздуха, поскольку маленькие отдушины при окнах для этой цели недостаточны. Но трудно дать общее описание того, как это устроить. Для сего надобно видеть само здание и сообразовываться с местными условиями. Смогу это сделать только после первой моей поездки в Ригу.

Паррот

209. Г. Ф. Паррот – Александру I

[Дерпт], 10 августа 1824 г.

Государь!

<Не могу больше сдерживать> Учинил бы я насилие над всеми моими чувствами, когда бы стал дольше сдерживать ревностное мое служение Вашим интересам, Вашей славе, Вашей дражайшей особе. <Учиняю над собой насилие вот уже несколько лет.> Сто раз хотел взяться за перо, но столько же раз останавливался, боясь либо подать голос слишком рано, либо осмелиться с Вами о столь великих интересах говорить, не пользуясь вполне Вашим доверием. Сегодня с картины Европы сброшены покровы; являет она результаты очевидные <которые должны для Вас быть очевидны>; что же до доверия, любовь моя к Вам так велика, что заставляет забыть об опасности Вас прогневить. Накажите меня, если я неправ. Но благоволите <не ради меня, но ради собственного Вашего интереса> вспомнить, что в 58 лет энтузиазм более грезам не подвержен <и стремится только рассеять тьму, какой политика Ваших так называемых союзников Вас окружает>. Мой взгляд на Европу сложился в ходе уединенных занятий научных, исхожу я из фактов и результатов общеизвестных, не гнушаясь снизойти до тех махинаций, какие были пущены в ход для достижения этих результатов <пагубных для истинных Ваших интересов>.

Благоволите, Государь, прочесть прилагаемую записку до конца, какое бы действие ее начало на Вас ни оказало <и бросьте после этого взгляд на средства, пущенные в ход и Вам известные куда лучше, чем мне. Тогда перестанете Вы верить в справедливость и искренность политики европейской, во фразы, постоянно повторяемые, каждый раз в согласии с повесткой дня. Собственный интерес есть единственный закон, какому все действительно повинуются, а с 1813 года все интересы были соблюдены, за исключением Ваших>.

Рискую Вам не потрафить. Когда бы не любил я Вас так же, как прежде, сидел бы молча в своем кабинете физическом. Что мне до Европы? Никогда в жизни ни единой страницы не опубликовал на темы политические, хотя не составило бы это мне труда. Но буду думать, чувствовать, писать для Вас одного до последнего вздоха. В этом вся жизнь

Вашего Паррота.

P. S.

Говорю я в этой записке о религии. Благоволите, Государь, вспомнить, что в те времена, когда гордились многие атеизмом, я был христианином в душе и публично, что, когда ханжество и лицемерие окружили <после 1814 года> Ваш трон, я к этому обскурантизму не присоединился, а во времена более недавние, когда мистика утратила свое главенство, напечатал рассуждение о Библии (какого имеете Вы экземпляр), доказывая тем самым, насколько мало я склонен следовать общему движению, которое вскоре (по закону крайностей) поставит на повестку дня равнодушие[644]. <По-прежнему ли остается в должности г-н Магницкий, сей бич истинной религии и народного просвещения Вашей империи?>

Дочь Вашего Сиверса вновь в Петербург приехала. Государь! Если не благоволите Вы ей помочь без промедления <могу положа руку на сердце Вас заверить>, имение ее предков неминуемо будет взято в секвестр и продано, а имя достойного ее отца, который всегда об <Ваших интересах> интересе общественном пекся больше, чем о своем собственном, поругано.

Приложение

[Записка о внешней политике России]

Государь!

Возвели Вы Россию на степень политического могущества, которое тревожит Европу и внушает Австрии, Пруссии и Германскому союзу страх за собственное их существование. Вдобавок выказали Вы таланты, свидетельствующие, что умеете Вы распоряжаться колоссальною властью. Тревога по сему поводу не может успокоена быть личной Вашей умеренностью, ибо ни одно государство не должно безопасность свою основывать на моральных