и подняла крохотную сморщенную ладошку пальцами вверх, упираясь в жаркий воздух, как в стену.

– Ждать! – сурово повторила она и ушла, стуча палкой по каменным плитам.

«Сколько мне ждать?» – спросил он себя и не знал, что ответить.

Шли дни, месяцы, прошел год. Он и не заметил, как потерял счет времени, блуждая по лабиринту узких улочек древнего города. Однажды утром, проснувшись от холода возле дверей храма, он с удивлением осознал, что страх смерти ушел.

И в этом не было ничего странного. В самом деле, смешно бояться того, что окружает тебя со всех сторон, опаляет жаром погребальных костров, разъедает дымом глаза. Скрипит пеплом, который сгребают в железные тазы темнолицые служители Маникарники из касты неприкасаемых. Звенит в ушах бесконечной мантрой «Рам нам сатья хэ».

И тогда он впал в другую крайность. Стал большим индуистом, чем сами индусы, приехавшие умирать в Варанаси. Он бесповоротно уверовал, что смерть в городе Шивы и пламя погребального костра принесут ему вечное освобождение от нынешних и будущих страданий. Часами сидел у Ганги, вдыхая сладковатый дым и глядя покрасневшими глазами на вечный огонь Варанаси.

С тех пор не было ни одного дня, ни одной бессонной ночи, когда бы он не мечтал о смерти. Это стало для него навязчивой идеей. Поначалу он даже забирался на крыши заброшенных зданий, откуда крикливые мальчишки запускали в дымное небо воздушных змеев. Представлял, как его тело летит вниз и расплывается бордовым пятном. Однако к этому времени он уже слишком долго пробыл в Варанаси, чтобы понять очевидное – самоубийство не выход. Он чувствовал, что город следит за ним и сумеет наказать дезертира, потерявшего надежду.

То же самое сказал ему знакомый садху, которого он каждый день встречал на Маникарнике. Тот сидел неподвижно как статуя, уставившись на реку. Некоторые садху – позднее Антар понял, что среди святых отшельников немало ряженых – курили гашиш и клянчили деньги у иностранцев, забредших посмотреть на кремацию, а этот седой человек, стриженый, с короткой бородкой, был особенным. Рядом с ним становилось спокойно на душе, и даже фантомные зубы мудрости болели не так сильно.

– Ты уже не боишься смерти, это хорошо, – ободрил его садху, поднимая ладонь, как это когда-то сделала старушка, и Антар знал, что жест абхайя мудра призывает бесстрашие. – Но ты не должен бояться жизни!

– Разве это жизнь, когда мечтаешь о смерти? – возразил Антар.

– Карма. Каждый получает ту жизнь, какую заслужил, – кротко ответил садху и погрузился в молчание.

Какая беда случилась с его кармой, осталось загадкой, но город не отпускал душу, и Антар продолжал существовать на грани небытия, превратившись в призрак самого себя. Он не сомневался, что Варанаси – не просто груда пыльных камней и загаженных улиц. Странный город играл с ним в свою загадочную игру, заставляя барахтаться между жизнью и смертью. Оставалось набраться терпения и верить, что рано или поздно его существование закончится в пламени Маникарники.

После разговора со старушкой прошло немало времени. Она по-прежнему каждый день гуляла в белом сари по ступеням Маникарники, но когда они сталкивались нос к носу, упорно не узнавала и будто не слышала его приветствий.

Случайно или нет, но ее слова о предназначении задели в нем некую струнку, зародили надежду, и он начал верить, что смерть может быть дарована ему в награду за какое-то особенно доброе дело. Он начал помогать старикам, у которых не было сыновей. Обтирал мокрой тряпкой их поникшие спины и хрупкие выпирающие ребра, кормил с рук и, если позволяли силы, носил на спине тех, кто не мог ходить.

Рано или поздно все они умирали, и их сухие тела сгорали в священном пламени, а Антар каждый раз надеялся, что вот наконец со смертью ушедшего старика исполнится его предназначение, и его собственная душа тоже полетит в дыму к храму Шивы. Но, похоже, боги видели его корысть и не спешили избавить от страданий…

Глава 2

Чисто мужской разговор

Когда Танюшкин открыл глаза, грузовик въезжал в Варанаси. Слава догадался, что их маршрут подходит к концу, разобрав несколько надписей на английском. Вдоль дороги тянулись двухэтажные грязноватые здания, мелькали рекламные плакаты, вывески магазинов и мастерских. Он заметил, как прямо на обочине дороги парикмахер брил посетителя опасной бритвой.

Слава скосил глаза и с облегчением увидел, что за рулем сидит незнакомый темнолицый индус средних лет. Выдававший себя за слона лопоухий толстяк исчез. Что за напасть с этим слоном! Да еще привиделась мышь размером с пожарную машину. В который раз мерещится всякая ерунда! Танюшкин на всякий случай оглянулся и затаил дыхание – на верхней полке кто-то спал.

Он вывернул шею, пытаясь понять по очертаниям фигуры, не похож ли спящий на его беспокойного знакомого, но скоро бросил это занятие. Пора было будить девчонок, которые тихонько посапывали у него за спиной.

Естественно, на вокзале их никто не ждал. Возможно, московские йоги и приготовили бы им торжественную встречу, но время прибытия маленькой делегации осталось для них секретом. Мобильный Марианны, хотя и пережил ночную катастрофу, ничем помочь не мог – батарея села до нуля, а зарядка осталась в рюкзаке.

К счастью, в грязной и изрядно помятой распечатке мейла Кирилла они обнаружили адрес нужной им гостиницы. Там же говорилось, что она расположена в старой части города неподалеку от реки Ганг. Это название Слава помнил еще со школьных уроков географии.

Грузовик довез их до железнодорожного вокзала. Едва все трое вышли на улицу и остановились, щурясь от яркого солнца, как к ним бросился индус-рикша, улыбаясь и тыкая рукой в направлении загадочного средства передвижения на трех колесах, выкрашенного в лимонный цвет.

Марианна с Дашей заняли два места сзади, Танюшкин нерешительно топтался рядом, прикидывая, как ему втиснуться третьим и при этом никого из девушек не расплющить. Может, посадить Дашу на колени? Мысль посадить на колени Марианну даже не пришла ему в голову.

В конце концов водитель усадил его рядом с собой, слегка подвинувшись на своем сиденье. Такси затарахтело и понеслось по пыльной дороге. Путешественников немилосердно трясло. Марианна стойко молчала, Даша взвизгивала, а Танюшкин чертыхался вполголоса, когда его подбрасывало на новом ухабе.

Впереди вырисовались причудливые очертания зданий старого города. Их трехколесная машинка вклинилась в медленно ползущий поток людей, тележек и мотоциклов. Уличные запахи оглушали и лупили в ноздри наотмашь. В густом, как горячий кисель, воздухе висела термоядерная смесь ароматов специй, пота, благовоний, прогорклого масла, выхлопных газов, коровьих лепешек и еще сотен других запахов, о происхождении которых можно было только гадать.

После долгого петляния по кривым и грязным улочкам их кургузая машинка остановилась перед высокой каменной стеной с неприметной дверью.

– А нам точно