С другой стороны, делить его на слишком много частей тоже зачастую излишне, поскольку это может затруднить выработку полезных принципов.

Мы уже рассмотрели несколько удобных способов разделить разум на большое количество разных частей – например, наборы ресурсов или наборы правил. Однако для более эффективных обобщений нам понадобится модель с меньшим количеством компонентов. Соответственно, каждая глава этой книги будет основываться на идее о том, что разум состоит из процессов, которые функционируют лишь на нескольких «уровнях». Мы начнем с трех таких уровней, чтобы избежать «парных» противопоставлений, а в следующей главе заявим, что понадобится по крайней мере еще три более высоких уровня мышления.

Однако в оставшейся части этой главы основное внимание будет уделено вопросу о том, почему люди настолько склонны запихивать кучу разных понятий в один-единственный «чемодан сознания».

Способны ли вы подумать о том, о чем вы сейчас думаете? В буквальном смысле это невозможно, потому что каждая новая такая мысль изменяла бы то, о чем вы только что думали. Однако можно преуспеть хотя бы в какой-то мере, если представить, что мозг (или разум) состоит из двух основных частей: назовем их мозгом А и мозгом Б.

Предположим, что ваш мозг А получает сигналы от внешнего мира (посредством таких органов, как глаза, уши, нос и кожа), а также может реагировать на них, отправляя мышцам сигналы к сокращению. Сам по себе мозг А – это отдельное животное, которое лишь реагирует на внешние события, но не имеет никакого представления о том, что они могут означать. Например, когда кончики пальцев двух влюбленных вступают в тесный физический контакт, возникающие в результате ощущения сами по себе не имеют какого-то особенного значения. Ибо сами эти сигналы не представляют никакой ценности: их важность для влюбленных кроется в том, как они репрезентируются и обрабатываются на более высоких уровнях мышления (см. Пол, 1970).

Аналогичным образом мозг Б запрограммирован реагировать на сигналы, которые получает от мозга A, а затем реагировать, отправляя сигналы на мозг A. Однако Б не имеет прямой связи с внешним миром, поэтому он словно обитатель платоновской пещеры, который видит только тени на стене. Б ошибочно принимает описания, полученные от мозга А, за реальность. Мозг Б не понимает, что воспринимаемая им информация – это не феномены внешнего мира, а лишь нечто, рожденное в мозге А.

Тем не менее, хотя мозг Б неспособен действовать непосредственно физически, он все же может влиять на внешний мир, контролируя то, каким образом реагирует мозг A. Например, если Б видит, что A зациклился на каком-то повторяющемся действии, Б нужно всего лишь приказать ему изменить стратегию.

Чтобы избежать подобных ошибок, Б требуются правильные способы репрезентации действий. В данном случае полезно, если ваш мозг Б считает, что «идти в определенное место» – это одно большое действие вида «двигать ногами, пока не доберетесь до другой стороны улицы».

Однако тут возникает вопрос о том, каким образом мозг Б мог приобрести такие навыки[33]. Некоторые из них могут быть встроены в него с самого начала, но для того, чтобы мозг Б осваивал новые методы работы, ему, возможно, и самому требуется такая же помощь – идущая с уровня выше. Получается, пока мозг Б разбирается с миром, который представлен мозгом А, некий «мозг В», в свою очередь, контролирует работу Б.

Необязательно, потому что мозг В, возможно, действует как «менеджер», который не имеет специальных знаний о том, как выполнять конкретную задачу, но все же может осуществлять общее управление вот каким образом: