Он всегда так делает, когда ему становится невыносимо тоскливо. В такие минуты Кирилл начинает вести со мной бессмысленные разговоры о своих мужских пристрастиях, говорит о чужих попах, ногах и груди. Это чуть ли не единственное наше развлечение помимо еды.

— Слушай, это такой особый вид извращения, да? — сегодня я не выдерживаю, поскольку он отрывает меня от моих размышлений.

— Ты чего?

— Не, все нормально… только предлагаю переключиться на парней. Давай я сейчас присмотрю себе мальчика и начну его с тобой обсуждать. И тогда посмотрим, как тебе это понравится… и будет ли тебе это интересно…

Несмотря на мое восстание, дальше все идет как обычно: я слушаю его излияния по поводу того, какие девушки ему больше нравятся и как к ним лучше подкатывать. Это жутко раздражает. Но, удивительная штука, как бы сильно я ни желала изгнать из жизни все, что мне неинтересно, всегда все остается неизменным. Мне легче терпеть чужие правила, чем распоряжаться жизнью самой.

— Если меня девушка зацепила, то я обязательно найду способ познакомиться с ней поближе, — в сто пятьдесят первый раз бубнит Кирилл.

— А если она тебя пошлет куда подальше?

— Не пошлет, потому что я самый обаятельный и привлекательный, — этот нахал смеется. — А если серьезно, то, по моей теории, мне могут понравиться только те девушки, которые мне подходят.

— Ты сейчас про теорию двух половинок говоришь? Типа, ты обращаешь внимание только на тех девушек, которые сами подсознательно обращают внимание на тебя?

— Ну, я так заумно не скажу… ну, да… как-то так…

— А как же безответная любовь? — спрашиваю я.

— Ее не существует. Те, кто страдает от безответной любви, просто мазохисты, которым нравится страдать.

— А как насчет того, что плохих мальчиков привлекают хорошие девочки, а хороших девочек — плохие мальчики? Черное к белому и наоборот.

— Ну, есть такое. И что?

— А то, что ты всегда выбираешь таких же плохих девочек, как ты сам, — я улыбаюсь. — Значит, это не твои половинки…

— Так, все! Завязывай, Юль, с этим…

— С чем?

— С бредом, — резко говорит он, но потом сбавляет тон. — Извини, не хотел обидеть. Посиди немного, сейчас приду.

Кирилл возвращается минут через пятнадцать. Вместе с девушкой, которую до этого мы так долго с ним обсуждали. Мне приходится делать вид, что это нормально — приходить к девушке с другой девушкой. И, должна признать, моя роль меня нисколько не напрягает. Только вскоре мне надоедает их беззастенчивое щебетание, и я прощаюсь, оставляя своего «возлюбленного» в компании с модной блондинкой.

— Марин, привет! Это я. У тебя, наверное, и номера моего уже нет…

— Привет! Интересно, что заставило тебя позвонить? Думаю, это было непросто, — сонно говорит она.

— Я тебя разбудила?

— Да какая разница… ну, разбудила, теперь-то что? — раньше она бы мне голову за такое оторвала, сейчас говорит так спокойно, что я сомневаюсь, Маринка ли это.

— Это точно ты? Не узнаю вас в добром гриме, — смеюсь я.

— Ну, а кто же еще, конечно, я. Короче, что случилось? — зевает она.

— Недавно ты подходила к нам с Кириллом в той забегаловке. Помнишь, ты тогда сказала, что звезды не так близки друг к другу, как кажется? Это же чья-то цитата, да? Извини, что несу ерунду…

— Ой, блин… да я уж к вам с Марком привыкла. После вас мне никакой бред не страшен, — ворчит она, но мне от этого становится только теплее. — Да, цитата. Марик у нас любит всякие чужие умности всюду вставлять. Эта вот мне просто запомнилась… А тогда, в кафе, она была очень в тему, вот я и сказала.

Мне бы расцеловать ее, обнять или просто сказать: «Как мне тебя не хватало! И как же прекрасно то, что ты сейчас сказала». Но — ничего не вернуть. Она там, я здесь, между нами время и расстояние. С этой ворчливой, всезнающей девушкой я незнакома. Новая Маринка говорит взвешенно и рассудительно, словно умудренная опытом женщина, которая давно от всего устала. Раньше я никогда в ней этого не замечала.

— Как он? — говорю я, удивляясь собственной смелости.

— Ну, как сказать…

— Как есть, так и говори, а лучше дай мне его номер. Пожалуйста.

— Не могу.

— Почему? — Я уже давно научилась задавать неудобные вопросы.

— Пойми меня правильно, не могу, но не в том смысле, что не хочу или он мне запрещает, просто у него сейчас нет телефона. В принципе нет.

— Я так понимаю, что совсем все плохо… Как же тогда с ним встретиться? Мне нужно с ним поговорить.

— Юль, он ни с кем не общается, и при всем желании я не могу тебе помочь.

— Ну, ты же знаешь, где он живет?

— Это в любом случае не дает мне права влезать в его жизнь. Извини.

— Жаль, и ты меня извини. И насчет Кирилла тоже. Собственно, мы…

— Не извиняйся. Ладно, мне некогда! Пока.

Иногда мне кажется, я смирилась с прошлым. Но когда волны раскаяния вдруг накатывают на меня, я сама себе противна: за эти игры в молчанку, за то, что не приложила никаких усилий, чтобы все полностью прояснить. Однако можно ли винить себя за последствия событий, которые от тебя не зависят?

* * *

По дороге из университета домой я вновь думаю о том, как встретиться с Марком. Он страдает, — во всяком случае, у меня нет других объяснений тому, почему теперь его нет в социальных сетях или почему он не пользуется телефоном. Раньше у него их было штук пять. Маринкин отказ выглядит неубедительно, но я обязательно что-нибудь придумаю и без нее! Обязательно. Я уже представляю себе нашу встречу, гордую физиономию Марка и мое смущение, когда раздается телефонный звонок:

— Здравствуйте, меня зовут Светлана, я — репортер светской хроники газеты «Звездные игры». Как вы прокомментируете тот факт, что от вашего парня забеременела другая девушка?

— Что?

Я чуть было не спрашиваю: «От какого еще парня?» Смотрю на тротуар и вижу, как капли дождя постепенно покрывают асфальт. Дождь усиливается. Моя одежда быстро намокает, но мне все равно. Тем временем девушка все повторяет и повторяет вопрос.

— Извините, я не знаю, о чем конкретно вы говорите, поэтому прокомментировать не смогу, — говорю я и сразу же нажимаю на сброс.

В течение следующего часа я только и делаю, что отвечаю на подобные звонки. Неважно, кто звонит: свои или чужие, близкие или далекие, — я отвечаю, что ничего не знаю, и сбрасываю звонок. Еще час — и я вообще не беру трубку. Иду в сторону дома, мокну под дождем и думаю о том, что звездная «реальность» вновь гонится за мной.

Ирина звонит мне, когда я уже вхожу во двор.