– Милый, это невозможно. Я принадлежу своей стране, хочу быть полезной ей. Рим – это величие и сила, а моя страна Армения – гордость и достоинство. Над тобой довлеет долг – воинский и гражданский, надо мной – любовь к родине и вечная готовность к борьбе.

– Пусть так, останусь я! Твой народ дружелюбен к чужестранцам, чтит традиции гостеприимства, не терпит унизительного пресмыкательства перед начальством, часто вспыльчивый, но искренний.

Она нежно смотрела на Гатерия:

– В наших отношениях нет места лжи…

Пир был в разгаре. Во дворце армянского царя в зале для приемов собрался весь цвет Великой Армении. За главным столом сидели только царь Тигран III и царица. Усиленная охрана зорко следила за перемещениями гостей: никто не должен приближаться к царственным особам. Государь с «варварской» бородкой, с диадемами на голове (белой повязкой и золотым обручем), в светло-терракотовой тунике, пурпурной накидке и красных сапогах выглядел превосходно и, оглядывая гостей, излучал уверенность и энергию. За столами на стульях и скамьях сидели царедворцы с женами, губернаторы областей, представители родовой знати. За одним из столов были римляне, в том числе Лоллий и Геката.

– На этом пиру царят веселье и злодейство, – сказал, усмехаясь, Лоллий.

За другим столом сидели рядом Гатерий и Эрато.

– Гатерий, Руфуса нигде нет. Я волнуюсь, – говорила Эрато.

– Этот рыжий парень себя в обиду не даст, – успокаивал военный трибун.

Играла музыка. Группа девушек в небесно-голубых платьях танцевала темпераментный армянский танец. Выразительные движения танцовщиц, их пластика и грациозность, красочность и изящность передавали радость, счастье, задор и гордость, выплескивая в зал сильные эмоции. Ритм музыки, приятная подсветка полутемного зала, восточный колорит, богатство одеяний производили впечатление очаровательной загадочности, самобытности и образности. Зрители, сидя на местах, так сопереживали чувствам и настроению танцовщиц, что фактически участвовали в танце.

Прозвучали последние музыкальные аккорды, девушки поклонились и под аплодисменты ушли. Со своего места поднялась Геката, вышла на середину зала и, бросив взгляд на музыкантов, приготовилась танцевать. Зазвучала флейта, и под ее аккомпанемент гречанка в подчеркивающем красивое тело белом подпоясанном хитоне с мелкими складками до пола и золотыми застежками на плечах задвигалась медленно и величественно. Греки приравнивали танец к поэзии, утверждая, что танцоры могут передавать действия, манеры, чувства, любовь, смерть. Великие греческие ваятели изучали философию движения и позы танцоров, чтобы придать мраморным статуям идеальную достоверность. Двигаясь плавно, колдунья рождала ощущение таинственности, тревоги и угрозы, перенося зрителей в мифический мир, и ее танец – то ли подарок, то ли предупреждение царю – высвобождаемый через движение тела рассказ о том, что было, что есть и что будет.

Танец завершился. Зачарованные зрители, потрясенные зрелищем, притихли и не сразу пришли в себя. Первым зааплодировал царь, в зале раздались вялые хлопки, люди стали переговариваться: «Что это было?», а Геката, не откланявшись, ушла в тень и, встав за колонной, надела пеплос39, поданный рабыней. Она продолжала стоять и наблюдать за происходящим из своего временного укрытия и, убедившись, что за ней не наблюдают, а все внимание публики приковано к фокуснику, достала из складок пеплоса черный бархатный мешочек, развязала завязки и, наклонившись, вытряхнула на пол пауков-каракуртов из рода черных вдов. Десять крупных черных самок голубой крови, с тринадцатью красными точками на тельце и большим количеством ног, чрезвычайно ядовитые (яд их во много раз превосходит по токсичности укус гремучей змеи), стали быстро и незаметно перемещаться по залу, забиваясь в укромные уголки.

Гости ждали главного – выступления царя, о котором были предуведомлены. Слуги разлили вино, подали вместе со свежими овощами, зеленью и лавашем дичь, подстреленную на охоте, и наконец Тигран III встал. В зале установилась тишина. Подняв золотой кубок, он произнес тост:

– Однажды царь спросил армянского мудреца: «Как заставить других уважать себя?», на что тот ответил: «Не теряй самоуважения, и внушишь почтение окружающим!» Тогда был задан другой вопрос: «Можно ли сокрушить несокрушимую преграду?», и был ответ: «Будь самостоятельным, и научишься невозможному!» Выпьем! Да будет всегда незапятнанной наша честь, да будем мы истинными хозяевами своих очага и земли. Хлеб и вино да пребудут на нашем столе. Пусть в жизни все зависит только от нас!

Все сдвинули кубки и осушили вино. Не навязывая своей политики ни Риму, ни Парфии, царь отстаивал лишь самобытность страны; ему не нужны ни римские, ни парфянские опекуны, он мечтал сделать царство Великая Армения самостоятельным, а значит, свободным, а свобода – это прекрасное состояние блаженства, когда можно упиваться собственным могуществом, неизведанным восторгом и грядущим величием.

Государь торжественно обвел взглядом присутствующих:

– Последнее время при дворе циркулируют слухи о предательстве. Презираю изменников. Предав друзей и отечество, изменник несет тяжелый груз на душе всю жизнь. Боги возвестили мне, чтобы я поспешил объявить имя наследника престола.

Лоллий, услышав это, поперхнулся и бросил тревожный взгляд на Гекату. Гречанка насторожилась. Царь возвестил:

– Мой сын Торос – наследник престола и с этой минуты соправитель царя, но придет время, и под именем Тигран IV он станет во главе страны самостоятельно.

Торос, чье имя означало «энергия», 25-летний сын армянского монарха, поднялся со своего места, подошел к отцу, и они обнялись. На указательный палец левой руки царевича отец надел знак царской власти – золотой перстень с красным сердоликом в виде трехлистного клевера – символа богини Анаит.

Грант с довольной физиономией, подняв кубок, предложил:

– Тост за наследника престола! – Когда все затихли, он начал: – Как-то богача спросили: «Ты счастлив?» «Конечно! – отвечал он. – У меня золотых монет, как звезд на ночном небе, работников, как песка на морском берегу, любовниц, как рыб в океане». «Так почему же ты домогаешься всеобщего уважения?» «Потому что вся моя жизнь и мое богатство зависят от чужого мнения». Так выпьем же за то, чтобы вера в себя никому не позволила усомниться в способность творить тобой чудеса!

Под одобрительные возгласы мужчин-воинов, порывисто вскочивших с мест, все выпили, а Грант, обнявшись с Торосом, прошептал ему на ухо:

– Не теряй веру в себя, даже если другие будут о тебе лгать.

Вахинак, поменяв озлобленное лицо на приветливое, возвестил:

– На охоте наш царь Тигран III убил одним выстрелом из лука большого льва. По традиции победитель состязания охотников награждается наивысшим знаком отличия – почетным венком.

Раб внес в зал на красной подушке награду – венок из миртовых ветвей, фиалок, роз и шерстяных лент. Управляющий царским двором торжественно водрузил венок на голову Тиграна, который принял награду с благодарностью. Увенчанный венком царь предстал перед знатью во всем блеске своего величия. Греки, армяне, римляне в качестве награды за талант, доблесть или добродетели носили корону (венок) – круглое украшение из металла, листьев или цветов, которое им вручали сородичи, и не было в античную пору