тунике до пят с золотистым поясом на талии, прозрачном плаще и армянской шапочке с золотыми монетками, она выглядела как богиня. Ее мечтательный взгляд скользил по прекрасным цветам и деревьям. Раздался женский голос:

– Твои глаза горят, лицо светится. О, ты познала муки любви!

Эрато отвлеклась от сокровенных мыслей и повернула голову. На нее, улыбаясь, смотрела Геката. Как всегда очаровательно красивая, в желтой тунике и легком бледно-салатовом пеплосе, с черными блестящими волосами, завязанными на затылке узлом, обрамленными золотым венцом, она была самим воплощением греческого представления о прекрасном.

Царевна, все еще во власти грез, произнесла:

– Моя любовь соткана из восхищения природой и возвышенных чувств.

Геката величественной походкой подошла ближе и, указав рукой на цветы, сказала:

– Розы и анемоны. Именно они притягивают твой взгляд и, думаю, неслучайно. Вспомни о прекрасной богине Афродите, полюбившей смертного юношу.

Царевна удивилась:

– Миф об Адонисе?

– О, прекрасная Эрато! Счастье Афродиты и Адониса длилось недолго…

Миф гласил, что богиня Афродита полюбила славившегося своей красотой Адониса. Зная пророчество о его трагической судьбе, она просила не охотиться на диких животных в одиночку, а он, несмотря на предупреждение, пошел на охоту и был убит разъяренным вепрем.

Геката как пифия вещала:

– Пророчество гласило: любимого ждет печальная участь, если он ослушается веления судьбы. И вот трагическая развязка!..

– Зачем ты мне это рассказываешь? – Поменявшись в лице, царевна насторожилась.

– Милая, соблазняющий и умоляющий юноша, которому судьба доверила узнать тайну Палладиума, ослушался предостережения. Ему уготована смерть. – Геката, хитро ухмыльнувшись, продолжала источать самодовольство: – Знаешь, горюя над телом убитого юноши, Афродита пролила слезы, из которых выросли вот эти анемоны. Что поделаешь, неумолимая судьба всегда исполняет жестокое пророчество. Кстати, и эти розы тоже распустились от слез, пролитых Афродитой.

Эрато бросила взгляд на цветы. На слабом ветру крупные лепестки анемонов трепетали, а цветки алых роз (совершенство, верность, невинность) застенчиво склонились, скрывая тайну любви.

– Не верю! – воскликнула девушка.

– Одна дерзкая девушка тоже не верила, и боги превратили ее в мирровое дерево… —Зловредная Геката, увидев выступившие на глазах царевны слезы, упрямо продолжала: – Слезы бессилия! Предсказываю: возлюбленный, спасая себя, с большим сожалением оттолкнет девушку, ведь ему грозит нешуточная опасность, а ты в тоске по нему умрешь и превратишься в цветок…

Грубый мужской голос прервал пророчество гречанки:

– Геката, умолкни!

Пророчица порывисто обернулась. В двадцати шагах Баграм сердито смотрел на нее. Прикоснувшись к рукояти меча, он начал приближаться, Геката попятилась назад, но остановилась:

– Я – римская гражданка, нахожусь под защитой императора!

– Император далеко, а я близко.

Не испытывая судьбу, Геката быстрым шагом ушла прочь.

– Эрато, – Баграм ласково взглянул на царевну, – она – злобная и коварная колдунья, не верь ее словам. Коварство отравляет душу, ранит сердце, и только разум взывает к благоразумию.

Девушка, рыдая, бросилась к нему, и воин, как мог, стал успокаивать:

– Ну, что ты, разве можно!

– Если Гатерий не дознается тайны Палладиума, они убьют его. – Поток неудержимых слез залил ее лицо.

– Тайны любви похлеще самых загадочных тайн мироздания. Царевна, мы что-нибудь придумаем.

Поддерживая ее за локоть, он повел Эрато по дорожкам сада к ее брату, царю Армении.

В покоях государя заплаканная Эрато поведала брату в разговоре с Гекатой. Торос пришел в негодование:

– Это возмутительно! Сестра, в саду есть тайный вход в убежище. Сегодня же его покажу тебе; воспользуйся в случае опасности! Грант, Баграм, жду дельный совет.

Баграм был непоколебим и прямолинеен:

– Предлагаю выслать римскую миссию из столицы.

Грант, философ и историк, стал рассуждать глубокомысленно:

– Государь, враги не дремлют, наверняка вынашивают новый план покушения…

Действительно, положение тупиковое: наследника нет, нерешительный двоюродный брат царя Арат готов продать родину римлянам, лишь бы заполучить трон и царствовать в праздной неге и приятной расслабленности, Руфус пропал и до сих пор не найден, а в стенах дворца поселилась измена.

– Что предлагаешь, Грант? – Молодой царь, чувствующий кожей ненависть проримски настроенных царедворцев, выглядел подавленно.

Грант предложил невообразимое:

– В борьбе за самостоятельность Армении, сохранение трона и династии я вижу лишь одного союзника, которого враги не смогут склонить на свою сторону, потому что он связан с тобой идейно и кровно, и это – твоя сестра. – Грант поклонился царевне. – Государь, ты должен жениться на Эрато и сделать своим соправителем.

– Но это невозможно! – воскликнул Торос.

Грант умолк и, неотрывно смотря на царя, дал ему время самостоятельно оценить ситуацию. Торос призадумался. Сестра, став царицей и соправителем, разделит полноту власти в государстве, и жаждущие сместить царя, понимая, что трон занят братом и сестрой, мало-помалу успокоятся. Гомер в «Илиаде» называет имена соправителей во множестве греческих царств; египетские Птолемеи вообще женились на своих сестрах или дочках, хоть и малолетних, что гарантировало ослабление борьбы за власть, сохранение династии, ее разделение на самостоятельные и равноправные ветви, наличие законного наследника, введение института регентства. Таким образом, соправительство – явление вполне обычное. В Риме, например, выбирали двух высших правителей (соправителей) – консулов, причем «между двумя равноправными лицами запрещающему принадлежит первенство над повелевающим».

– Государь! – Баграм возликовал. – Грант прав, это – стратегически верное решение!

– Пусть у наших врагов повредится мозг от неразрешимого противоречия: противоположность порождает путанность, – сформулировал с довольным видом свою мысль Грант.

Тигран был озадачен:

– Но это же парадокс!

– Вся наша жизнь соткана из парадоксов, – назидательно сказал философ, лукаво скосив глаза в сторону начальника охраны: – Без хорошего армянского вина в абсурдных утверждениях разобраться трудно.

Баграм мгновенно подал золотые кубки, наполнил их из глиняного кувшина рубиново-красным вином, а Грант, подняв кубок, провозгласил тост: «Однажды крылатая душительница Сфинкс у города Фивы подстерегла путника. Обычно она каждому задавала хитроумные загадки и убивала, кто не мог их разгадать. „Скажи мне, – сказала Сфинкс путнику, – может одно и то же существовать и не существовать?” Путник подумал и ответил: „Противоположные вещи вместе находиться в одном и том же не могут.” Сфинкс расправила крылья: „Ты не угадал!” и проглотила путника. Друзья, кому-то парадокс видится противоречащим здравому смыслу воззрением, а кому-то – истиной, найдутся также люди, которые назовут парадокс предрассудками, но кто-то скажет: „Парадокс порождает прогресс” и будет прав. Так выпьем же за то, чтобы решительно идти вразрез с общепринятым мнением и постигать мудрость через парадоксы!»

Все осушили кубки, только Эрато даже не пригубила вино.

Баграм, залпом выпив содержимое, стоял с каменным лицом, на котором отразилось непонимание:

– Грант, я что-то не понял: почему Сфинкс проглотила путника?

– Знаешь, Баграм, иногда понимание ускользает от несмышленых. Смотри: жизнь есть жизнь и в то же время смерть; таким образом, жизнь и смерть одновременно существуют и не существуют.

На лице Баграма отразилась полная растерянность.

Тигран IV спокойно сказал:

– И все же вместе существовать и не существовать нельзя. – Сделав паузу, объявил: – Я женюсь на своей сестре!

Баграм и Грант повернули головы к Эрато. Ее гнев, страх и грусть ушли, эмоциональное состояние изменилось, лицо – орган души – стало строгим, в каждой черточке читалась властность. Она гордо прошлась