– Я придумала, как развеселить ребёнка, который пострадал от людей Миллинга. Вы сделаете вид, что дрессировали меня, а я покажу всевозможные трюки…

– …и дети будут смеяться до упаду, когда санитары нас схватят и вытолкают взашей, – продолжил я. – Ладно, попытка не пытка. Надо только незаметно пронести тебя внутрь.

Я спрятал Холли под рубашкой, и она тут же начала возмущаться:

– Слушай, когда ты последний раз её стирал?! Фу, кошкой воняет!

– Ну да, конечно, – пробурчал я, страстно желая снова оказаться в шерсти. Её достаточно лишь время от времени вылизывать и не нужно покупать, стирать, сушить, убирать в шкаф и надевать.

Не только Бланка не сказала ни слова – Джефри тоже вёл себя подозрительно тихо, и мне это не нравилось. Конечно, он и до этого знал о нашем клубе, но, может, не до конца осознавал, что тем самым мы противодействуем планам Миллинга. Надеюсь, он не будет вставлять нам палки в колёса. Но главного – того, что эти клубы скоро появятся во всей стране, – Джефри не знает: он и не подозревает, что я был на приёме у Совета.

Мои мысли снова вернулись к Фрэнки. Почему он не написал нам, что за новый план побега пришёл ему в голову? Нам оставалось лишь ждать и надеяться. Мы с Холли переглянулись. Она выглядела озабоченной – видимо, мы с ней думали об одном и том же.

Поскольку я не раз бывал в этой больнице, когда навещал отца, то взял руководство на себя и направился к стойке регистрации, чтобы узнать номер палаты Труди. Остальные, с любопытством озираясь по сторонам, шли за мной. Домино держала букет в вытянутой руке:

– Э-э-э, Караг…

– Как фамилия девочки? – спросила женщина за стойкой регистрации, и, как назло, именно в этот момент Холли у меня под рубашкой приспичило почесать задней лапой ухо. Поэтому я лишь прошипел Домино:

– Чего?

– Караг, кажется, у меня…

– Третий этаж, палата А206, – проворковала женщина.

– …аллергия на что-то в этом букете! Апчхи!

Совиный помёт! Домино, чихнув, утратила контроль над собой – и на её голове появились два симпатичных чёрно-бежевых оцелотьих уха!

Бланка отреагировала молниеносно. Она выхватила у Домино букет, перевернула его и нахлобучила ей на голову на манер шляпы. Теперь ушей не было видно – однако Домино выглядела странно с довольно потрёпанным букетом на голове, стебли которого торчали из её тёмных волос. Женщина за стойкой регистрации обеспокоенно вытаращилась на нас. Ещё одно неосторожное движение с нашей стороны – и она позовёт врача, который лечит болезни мозга.

Домино ободряюще ей улыбнулась, и мы протиснулись мимо стойки к лестнице.

– Спасибо! – сказал я Бланке. Что ни говори, в этот раз она нас спасла.

Джефри захихикал. Он бы не возражал, если бы наш визит в больницу обернулся катастрофой: тогда он сообщил бы Эндрю Миллингу, что мои попытки организовать сопротивление с треском провалились.

Труди опешила, когда мы ввалились в её двухместную палату, где лежала ещё одна девочка и читала старый, мятый бульварный журнал с наполовину оторванной обложкой. К счастью, к другой девочке вскоре тоже пришли гости, и она похромала со своими родными в комнату отдыха. Нам больше никто не мешал.

Труди лежала на кровати с загипсованной рукой и повязками в различных местах. Она отложила в сторону телефон, на котором до этого что-то набирала.

– О, привет, – проговорила она несколько ошарашенно, но радостно.

Домино с кривой усмешкой и словами «Выздоравливай!» протянула Труди потрёпанный букет. Холли тут же высунула голову у меня из-под рубашки и мысленно поздоровалась:

– Приветик, Труди!

Мы с Бланкой тоже пробормотали слова приветствия.

Но Труди уже не обращала на нас внимания: её глаза заблестели, когда последним в дверь неспешно вошёл Джефри.

– Очень мило с твоей стороны навестить меня, – тихо проговорила она. – После того, как ты меня спас…

– Что ты сказала? – переспросил я, и Домино тоже уставилась на Труди с недоумением. Кинг, Домино, Билл Зорки… Куча народу помогала вытащить Труди из глотки Бланки, но Джефри в этом не участвовал. Или у меня в памяти провалы величиной с Гранд-Каньон?

В палату вошла сиделка, и я поспешно запихал голову Холли обратно под рубашку.

– Труди, Джефри… – начал было я.

– Да, я знаю, – сияя, перебила меня Труди, не в силах отвести глаз от оборотня-волка. – Он написал мне электронное письмо. Я знаю, что произошло, пока я была без сознания.

Мы с Домино и Холли одновременно бросили на Джефри взгляд, который в справедливом мире превратил бы его в дымящуюся кучку пепла. Но мир явно был несправедлив, потому что Джефри лишь улыбнулся, насмешливо приподняв бровь, и присел на край кровати Труди. Мне показалось, что он сейчас возьмёт Труди за руку, но он всё-таки не стал этого делать.

Как только сиделка ушла, из-под моей рубашки снова высунулась беличья голова:

– А мы раздобыли тебе кучу новых перьев! Караг, достань их!

Когда я достал из пакета новые перья, Труди оторопела и в её глазах заблестели слёзы.

– Вы такие молодцы! – проговорила она тихим голосом, который больше подошёл бы мыши, чем сове. – Без этих перьев мне пришлось бы целый год ждать следующей линьки – только тогда я снова смогла бы летать.

– Тео или Шерри Плеск знают, как их правильно вставлять? – спросила Холли.

– Да, Тео уже однажды чинил мне перо – с помощью железной шпильки и моментального клея. – Ну вот, теперь Труди ещё и разревелась. Я чуть было не отступил на шаг назад. – Дома на ферме в Канзасе мы всегда устраивали большой праздник во время линьки и шутили, что сейчас мы все не можем летать, зато потом будем выглядеть как новенькие…

– Скучаешь иногда по дому? – спросила Бланка, и я с любопытством посмотрел на неё сбоку. Теперь она выглядела не такой агрессивной, как поначалу.

– Да, скучаю, – отозвалась Труди. Странно, что она не слишком обижается на Бланку. – Там было здорово: мы могли жить в совином и человеческом облике, и нас никто не видел, потому что соседняя ферма находилась на расстоянии пяти миль. Но я всё равно не смогла бы вернуться: ферма разорилась, и родителям пришлось её продать.

Тронутые рассказом Труди, мы посмотрели на неё, а потом уставились в пол, пока она вытирала слёзы.

– Мне и правда жаль, что я тебя съела, – сказала Бланка.

Я был рад, что Бланка извинилась: похоже, она говорила вполне искренне.

Но Джефри может испортить даже самый лучший момент.