ве́рхню корочку на стол кладешь,

А нижнюю — под стол мечешь,

Одну-то ешь серёдышку».

Олеше Поповичу за беду́ стало,

За великую досаду показалося:

95 «Давай щеголять цветны́м платьем!»

Молодой Дюк сын Степанович,

Написал ярлык да ско́ру грамотку,

Коня послал в Нижню Галицу

Ко матушки родимоей.

100 Матушка увидела из того высо́ка нова́ терема,

Из окошечка косявчата,

Выбегала скоро она на улицу,

Встречала она коня доброго,

Открывала седёлышко зерка́льчато,

105 Вынимала ярлык да ско́ру грамотку,

Направляла ему да платье-шубочку,

Положила в седёлечко зерка́льцато,

Отправляла коня она до́брого.

Встретил коня да Дюк Степанович,

110 Вынимал шубочку цветистую,

В пятьдесят пуговечек вальяжныих,

Кажда пуговка ревёт своим голосом.

«Я, — грит, — думал хорош, пригож стольний Киев-град,

А в стольном Киеве ничего нету».

115 Взе́ли чернил, бумаг на сто рублей,

Стали описывать богатства Киев-града.

Осталось чернил-бумаги на сто рублей.

Опять взяли чернил-бумаги на пятьсот рублей,

Поехали описывать Нижню Галицу,

120 Ту ли Карелу пребогатую.

Поехали они в Нижню Ма́лу Галицу,

Увидел солнце Владимир-князь:

«Солнышко-то, — грит, — лучи мечо́т».

Говорит-то Дюк сын Степанович:

125 «То у моей матушки родимой сарай золотой,

От сарая-то лучи мечо́т».

(Едут гости).

Увидала матушка родимая

Из того высо́ка но́ва терема,

Из того окошечка кося́вчата,

130 Да таки́ слова да выговариват:

«Мое дитя, верно, захвастался,

Захвастался да захрястался».

Выходит сперва ма́ла служаночка,

Здороваетца князь Владимир: «Омелфа Тимофеевна!»

135 Дюк грит: «Это наша ма́ла служаночка».

Выходит потом больша́ служаночка.

Здороваетца князь Владимир: «Омелфа Тимофеевна!»

Дюк грит: «То больша́ наша служаночка».

Тут выходит матушка родимая,

140 Причестна́ вдова Омелфа Тимофеевна,

В красном золоте она, не по́гнется,

Подол у ней четверы́ несут.

(Здороваютца).

«Видно, мое дитя молодёхонько да захвасталось,

Захвасталось, да захрясталось».

(Стали пировать).

145 Она стала пьянёшенька, веселёшенька.

«Чо, — говорит, — описывать,

У нас есть, — грит, — три погреба глубокие:

Первый погреб с красным золотом,

Второй погреб — с чистым се́ребром,

150 Трете́й погреб — с чистым жемчугом».

Описали-то, описали-то и поехали.

14

ПРО МАРИНКУ

Чурилка пошел стрелятьца вдоль по городу,

Увидел сидят два голуба,

Натягивал он да туго́й лук,

Выпускал он стрелочку калёную.

5 Залетала стрелочка калёная

Во стеклышко во хрустальное,

Идо́лищу да во право́й глаз.

Маринушка взяла стрелочку калёную,

По Чури́лку ходит-просит:

10 «Уж отдам я тебе стрелочку калёную, возьми меня заму́ж».

— «Не возьму тебя, баба, за себя заму́ж».

Она обернула его ту́ром пога́ныим и говорит:

«Ходить тебе в зелено́м саду,

Искать тебе шелкову́ траву».

15 У той бабки у горенки

Были две девушки-черна́вушки,

Ходили они в зе́лен сад,

В зе́лен сад, чи́сто поле малинки брать.

Раньше у Маринки девять туро́в,

20 Нынче стал десятый тур.

Десятый тур к ним приближаетца,

Сам слёзно приплакиват,

Таковы́ слова выговариват:

«Уж вы гой еси, девушки-черна́вушки,

25 Моей вы крёсной матушки дочери,

Вы скажите своей матушке родимоей:

Преж у Маринки было девять туров,

Нынче стал десятый тур,

Десятый тур слёзно приплакиват,

30 Таковы́ слова выговариват:

„Не могу я ходить в зелено́м саду

Не могу есть да шелкову́ траву,

Не хочу я пить да ключеву́ воду“».

Сказали девушки-чернавушки своей матушке.

35 Накладывала шубку на одно плечо,

Накладывала шапку на друго́ ухо́,

Забежалася к Маринке на круто́ крыльцо.

«Уж ты гой еси, Маринка ты б....... гроза,

Ты отверни моего кресника.

40 Оберну я тебя кобылой водовозною,

На тебе чтобы воду возили,

Воду возили, жа́лились».

Она его не отвёртыват.

Она ее сукой обернула. Все псы за ней волочатца.

45 «Возьмет он за себя замуж, так отверну его».

Он посулился замуж взять. Она после отвернула его, Маринка-то. Она отвернула его, он посулился замуж взять.

Говорит он ей:

«С поганым татарином обнималася,

С поганым татарином целовалася,

С поганым татарином сплеталася».

50 Взял он ей белы́ руки́ по локтям отрезал ей,

Губы отрезал, ноги разорвал,

Ту́лово ей бросил во чисто́ поле.

Только житья у их молодых было.

15

ДВА ТУРА́

Вниз по матушке по Волге, с-по Нево́й-реки,

Што да плыли-выплывали да и два тура́.

Навстречу им тури́ца златорогая:

«Уж вы, дети, были где, погу́ляли?»

5 — «Ах, мы были же в городе во Шахове,

Никакого чуда мы не видели,

Только видели чудо право чудное:

Из того из города из Шахова

Выходила де́вица-красавица

10 В одной рубасецке без пояса,

В одних шиблетках без чулочиков,

Забродила она до колен в воду,

Поглубже того она до пояса,

Ищо поглубже — до белы́х груде́й,

15 Вставала она на сер горю́ч каме́нь,

Горячими слезами обливаласе,

Тоской-кручиной обтираласе,

На все стороны четыре всё крестиласе,

Отворила книжечку евангелье,

20 С листа на́ лист перелистыват,

С конца на́ конец перечитыват».

— «Глупы вы туры́, да дети малые,

Кака вам де́вица-красавица,

То пресвятая божья матерь богородица,

25 Она чуяла над городом несчастьице,

Велико́ чудо, безвреме́ньице».

Подымается Скурла́-царь Сморо́довиц

Со своим со зятиком со Ки́ршаком,

Со своим со сы́нчиком со Конщиком.

30 У их, собак, силы множество.

Церквы хотят взять конюшнями,

Князя Владимира хотят взять во конюхи,

Княгиню-мать Апра́ксию во кухарочки,

И святы иконы менные хотят на огни́ разлить,

35 Древенны — на попла́хины,

Мосты мостят да всё калиновы.

Ходил ка́лика перехожая

У той матки