на широкую площадку, освещенную дырой в своде. Под ней лежал бездвижный Мстиша, на его животе копошились какие-то мелкие существа, казалось, целиком состоящие из щупальцев. Конечности извивались, дергали за одежду, хлестали по груди.

Старый взревел, заглушая шипение уродцев, и кинулся вперед. Пинком сшиб одну тварь, тут же раздавленную ударом кистеня. Вторая прыгнула сама и оказалась под подошвой берца. Нож откромсал пару особо шустрых щупальцев нового противника и проткнул тело. Спустя минуту сталкер рухнул на колени перед неподвижным напарником. Мертвые твари валялись вокруг, залив пол мерзкой жижей. К счастью, мелких легко можно было убить обычным оружием.

Окаменевшее лицо со сведенными мышцами и скрюченные пальцы рук указывали на то, что и Мстиша подвергся «инфицированию». Старый лихорадочно полез в рюкзак, вынул из него аптечку, вколол стажеру релаксант. Сердце парня часто и прерывисто билось, однако он не приходил в себя.

Перерывая медикаменты, сталкер в панике соображал, как помочь напарнику: до Заимки его не дотащить, по дороге умрет, перед этим намучившись с рвущейся наружу тварью, и не будет никаких сил смотреть в полные ужаса глаза. Что же делать? Старый обреченно сел, задев выпавший из кармана детектор, показывающий нормальный уровень радиации.

В голову пришла неожиданная идея. Охотник выхватил из рюкзака контейнер, замотанный в скомканную ткань. Внутри лежал оставшийся в одиночестве артефакт под названием «панацея». Торопясь и чертыхаясь, Старый вынул из соседнего гнезда специальное хранилище, достал артефакт и запихал его в маленькую металлическую коробочку. На экранчике тут же загорелись цифры таймера.

Когда до превращения «панацеи» в субстанцию, прозванную сталкерами «живой водой», оставались считаные секунды, Мстиша открыл глаза, выгнулся и захрипел. Старый испустил матерную тираду, вскрыл сработавшее хранилище и стиснул пальцами челюсти парня, заставляя разжать зубы.

Субстанция потекла в горло напарника. Хрип сменился бульканьем, Мстиша заскреб пальцами грудь и вдруг замер, его тело вытянулось и застыло. Сталкер стоял рядом на коленях, вытирая пот, покрывший лоб напарника.

Парень вновь выгнулся, разевая рот в беззвучном крике. Багровый комок, искря, вылетел меж искривленных судорогой губ, поднялся к своду, где растворился в дневном свете. Мстиша рухнул на пол и глубоко вздохнул.

– Все, нафиг подвиги и приключения! Пора убираться отсюда! – еле выговорил Старый.

* * *

– Так что, мы даже не попрощаемся? – поинтересовался напарник, когда они выбрались из пещеры и вновь направились к Старому Городу.

– Достаточно того, что мы им помогли! А я на этого урода гранату потратил да еще целый патрон! Ну и пару артефактов заодно. Вообще, странное совпадение – два мира будто взаимодействуют друг с другом.

– Лютай же говорил, что они похожи, словно капли воды. Чему удивляться? – философски изрек Мстиша.

– Пошли уже, умник! Нас ждет великий воин, чтоб его! – Плюнув с досады, сталкер перешел на рысцу. – Мы из графика выбились офигеть как! Так что бегом, стажер. Бегом!

Глава 8

– Нет, я не стану вам помогать! – рявкнул Старый, доведенный до белого каления. Такой ярости он не ощущал ни при ликвидации одного наркобарона, за извращениями которого пришлось наблюдать целые сутки, прежде чем разнести уроду полный гнилья череп, ни при облаве банды Карася, убившего научную экспедицию на Флоре. Сейчас же сталкер закипел практически до срыва клапанов.

Стоящие перед охотником люди часто заморгали и вновь нестройно заныли. Старого в них раздражало все: неопрятная одежда, рожи в окружении сальных косм и бород, блестящие тупым плутовством глаза и непробиваемая наглость.

– Батюшка охотник, уважь, мы, сирые, молим, избавь от лиходейной нелюди, – вычленялись из общего хора отдельные слова.

Чуяло сердце – не надо заходить в это селение! Дома выглядели так, будто аномальная Зона добралась и до них. Покосившиеся избы с прогнувшимися крышами под непонятно из чего сляпанной черепицей, поникшие к земле заборы, всюду бурьян, запустение и неприятный запашок.

Разносолов, видите ли, захотелось. Надоели дары леса, дичь с жилистыми боками приелась. На домашнее потянуло! Надо было чесать отсюда, хотя бы когда навстречу мирным путникам вывернулась зачуханная бабища и заверещала так, что Мстиша присел. Сейчас бы пили чаек с брусничным листом, смеялись над посиневшими от черники зубами и готовились к новому переходу до цели путешествия. А теперь…

Старый с досады плюнул, чуть не зашиб плюгавого мужичонку, вертевшегося под ногами у косматых односельчан. Это будто прозвучало сигналом, и надоедливые просители бухнулись на колени.

– Совсем охренели! – взвыл сталкер и почувствовал, что сдается. Проще было помочь, чем достучаться до идиотов. – Что хоть случилось?

Сельчане подхватились с колен и загомонили. Мстиша шарахнулся в сторону, зажимая уши.

– Так вашу разэдак и в такую душу! – Все окрестные чудовища от свирепости грубой тирады чужака должны были уже улепетывать в самые темные чащи. А кто послабже – испустить дух, подергивая ножками. – Ты! Встал сюда! А остальные заткнулись!!!

Мужик с минимально безумными глазами на слюнявом лице шагнул вперед и под взорами исходящих разочарованием односельчан подбоченился, выставив левую ногу.

– Так что, батюшка охотник, нужна нам твоя защита и подмога, – начал он, горделиво пялясь в наливающееся яростью лицо Старого. – Мы, стал быть, все как есть тут честные землепашцы. Лесники тоись. О чем я? А, вот чего! Паскудство свершается в нашем селении! Повадились нелюди вонючие запасы наши портить! Жрут в три горла, гадют, не отходя от лабаза! Сделай милость, излови сию погань!

– Так. Трое нелюдей, раз в три горла, правильно? Что за вид? Чем вооружены?

– Трое или боле – это нам неведомо. Вида самого премерзкого: роги, значит, копыта опять… что там еще… хвосты длиннющие и обос… обгажены донельзя, по самое не балуй! А вооружены непомерными аппетитами и тягой к непотребствам! Бегают, голыми жопами сверкают! Мы ж за баб наших боимся, потому как до этого дела паскудники охочи, что твой кот – до спанья на титьках!

Бабы, на которых, по мнению сталкера, не позарилась бы ни единая душа, включая дохнущего с голодухи жихаря, дружно возопили, простирая грязные ручищи. Мужики угрожающе сопели, раздували ноздри и порывались грозить кулаками во всех направлениях.

– Так, – процедил Старый, с ненавистью глядя на «переговорщика». – То есть вы настолько ни хрена не знаете о нелюдях, что даже описать их не можете?

– Ага, – поддакнул, живо кивая, мужик. – Мы ж люди серые, лясы точить не обучены. Всю жисть в трудах, что те мураши!

– И кого мы, по-вашему, отвадить должны? Черта в ступе? Коня в пальто? Или жопу с ушами?

– Чего только на белом свете не бывает! – ужаснулся мужик. – Не, наши-то супостаты попроще. Такие себе… попроще. Жопы у них мохнаты сверх всякой меры,