— С днём рождения, малышка, — шепчет Кэм мне на ухо и тут же отстраняется. — Привет, я Кэмерон Пирс — старый друг Джилл.

Я не сразу понимаю, что происходит, лишь вижу, как Итан и Кэм пожимают руки. Стараясь отдышаться, я не сразу замечаю прожигающий взгляд Итана. Кажется, что он точно не купился на отговорку «старый друг», но Кэма это не заботит. Он улыбается во все свои тридцать два зуба, но от меня не ускользает озорной блеск в его глазах. Он наслаждается произведённым впечатлением.

— Я вас раньше здесь не видел, давно переехали к нам? — спрашивает Кэм, отпивая что-то из бокала, который я раньше не заметила.

— Переехал три года назад, — отвечает Итан, притягивая меня к себе. Его пальцы крепко впиваются в мою талию, и я лишь чудом не вскрикиваю от боли. — А вы давно тут живёте? Кажется, я вас где-то видел.

— Я тут родился, но пришлось переехать из-за работы, — Кэм бросает на меня насмешливый взгляд, но тут же возвращается к разговору с Итаном. — Я футболист, играю за «Балтимор Рейвенс».

Он произносит это с такой гордостью, словно только что высадился на Луне. Итан лишь поджимает губы в недовольной гримасе. Я начинаю чувствовать себя невольным зрителем на петушином бою. Этот разговор наполнен злобой и самодовольством. Несмотря на наши улыбки, каждый из нас чувствует напряжение. Это спектакль, в котором актёры слишком хорошо знают свои роли и не желают провалиться на виду у зрителей.

— Теперь понятно, где я вас видел. Это не вы недавно были замечены в компании трёх стриптизёрш? — Итан самодовольно усмехается, словно одержал победу, но Кэм никак не реагирует. На его лице не дёрнулся ни один мускул. Кажется, что эта фамильярная улыбка к нему приклеилась.

— Ох, ну вы же знаете этих журналистов, всегда любят копаться в чужом грязном белье, — Кэм осушает свой бокал и опускает его на поднос к одному из прошедших официантов. Его взгляд падает на меня, а потом на руку Итана, которая тисками сжимает мою талию. В его глазах показывается боль, и он сжимает зубы.

— Журналисты нужны для того, чтобы выносить на свет правду. Они вовсе не виноваты, что кто-то просто не знает, куда приставить свой член, — Итан злобно смотрит на Кэма, его грудь часто поднимается и опускается.

Он даже, кажется выше, чем обычно, желваки ходят ходуном, а пальцы сильнее сжимают мою кожу. Но Кэм, по сравнению с моим женихом, выглядит предельно спокойно. Он берёт ещё один бокал со спиртным и одним махом выпивает его. Вокруг нас даже воздух начинает потрескивать, а праздник тем временем продолжается. Кажется, никто не замечает, что эти двое сейчас убьют друг друга одними взглядами. Наконец, я принимаю единственное правильное решение и вырываюсь из крепкой хватки Итана. Тот смотрит на меня непонимающе, словно впервые видит.

— Мне нужно в туалет, — бормочу я и в спешке удаляюсь в дом, стараясь дышать как можно глубже. В ушах шумит, а ноги того и гляди подкосятся. Эти босоножки на высокой шпильке совсем не облегчают мне задачу. С трудом проталкиваюсь сквозь толпу гостей, на ходу принимая поздравления, и наконец добираюсь до своей спальни. Захлопываю дверь и наваливаюсь на неё, пытаясь сохранить равновесие.

Как я и предполагала, произошла катастрофа. Ещё немного и я бы умерла на месте. Эти двое походили на двух павлинов, сравнивая, у кого хвост ярче. Не знаю, чего я ожидала, но в моих планах вовсе не было встречи Итана с Кэмероном. Хотя об этом стоило бы подумать заранее.

Снимаю эти ужасно-неудобные босоножки и плетусь в ванную. По пути беру недопитую бутылку шампанского, которую оставила здесь Кензи, когда превращала меня в другого человека. Пью прямо из горла, а зачем строить из себя невесть что? У меня праздник, и два моих мужчины только что чуть не убили друг друга, чем не повод напиться?

Включаю свет и смотрю на своё отражение в зеркале над раковиной. На меня смотрит девушка в красивой маске. Она прекрасна, сексуальна и наверняка умнее меня, но она не я. Мы любим надевать маски, притворяться, играть… Но каждой игре приходит конец, спектакль заканчивается, опускается занавес. Маски должны быть сняты, и это слишком неприятное действие, но иногда оно приносит облегчение. Поэтому я одним движением руки размазываю идеальный макияж и включаю воду, чтобы смыть этот кошмар. Когда с этим покончено, я вытираю лицо полотенцем и с облегчением вздыхаю. Теперь в отражении на меня смотрит моё обычное лицо, если не считать напуганного и потерянного взгляда.

Отпивая из бутылки, опускаю крышку унитаза и сажусь на неё сверху. Могла ли я подумать, что свой день рождения проведу одна, напиваясь в туалете? Вот поэтому я не люблю праздники, они всегда заканчиваются катастрофой. Кто-то обязательно напьётся и выставит себя на посмешище. Кому-то придёт в голову подраться или стошнит в горшок с фикусом, и это ещё не все злоключения, которые происходят на праздниках.

До меня доносится щелчок, и раздаётся размеренный стук шагов. Мне казалось, что я закрыла дверь, но видимо, мне это лишь показалось. Поднимаю голову и вижу напротив себя Кэма. Он смотрит на меня глазами полными печали и любви? Кажется, я слишком много выпила, иначе объяснить эти галлюцинации я не способна. Кэмерон осторожно проходит по комнате, словно боится, что я на него нападу. Но у меня нет никакого желания его выгонять. Теперь, когда он здесь, а Итан не пытается сломать мой позвоночник, меня окутывает облегчение. И на какой-то миг я забываю о прошедших годах без него. Забываю о самой страшной ошибке, которую я когда-то совершила. Сейчас мне больше всего хочется прижаться к нему, хочется вдохнуть его запах, такой знакомый, но далёкий.

Чувствую, как накатывают слёзы и сглатываю. Нельзя плакать, только не при нём. Опрокидываю в себя остатки шампанского и ставлю пустую бутылку на пол. Алкоголь уже начал своё волшебное действие, затуманивая разум и даря небывалую лёгкость.

Кэмерон подходит ближе и опускается передо мной на пол. Он стал другим, и я не устаю себе это напоминать. Его лицо стало более суровым и мужественным, а глаза… Сглатываю от внезапно накатившей боли, глядя в эти прекрасные серые глаза, которые неустанно следят за мной.

— Кажется, я испортил тебе праздник, — произносит он, усмехаясь.

А я испортила тебе жизнь, хочется сказать мне, но я говорю совсем другое:

— Ничего страшного, ты же знаешь, что я не любитель таких вечеринок.

Он неопределённо кивает и опускает голову. Сейчас, сидя на полу, он кажется таким беззащитным. Мне хочется подойти к нему, стоит всего лишь протянуть руку, и я дотронусь до него, но я боюсь. Он изменился, и я больше не знаю, кем он стал. Злится ли он на меня или всё забыл? Зачем он приехал спустя столько лет? Столько вопросов и ни одного ответа.

— Слышал, ты выходишь замуж? — его голос тих, но для меня он звучит слишком громко. Замечаю, что его взгляд направлен на мою руку с обручальным кольцом, и я прикрываю его. Мне становится стыдно, хочется закричать, что всё слишком запутано. И его приезд лишь сильнее всё усложнил. Хочется сказать, что я всё ещё люблю его, но есть ли в этом смысл?

— Да… то есть… не знаю, — мямлю я, — всё слишком сложно.