кто сказал, что оно имеет отношение к гаражу? Там наверняка полно помещений. Ну, кладовки какие, прачечная. Кто знает, что под такой махиной упрятать можно…

– Окно – это неплохо, – взволнованно сказал Титов. – Можно и им воспользоваться. У моих знакомых почти такой же домина, и там все подвальные помещения связаны. Ну, коридор такой и полно дверей по обе стороны.

– На замках? – обернулся к нему Гришка.

– Зачем? Это же частный дом. В них обычно только на входные двери замки ставят.

Гришка предложил:

– Пошли посмотрим? Стекло в окне и выдавить можно.

Но уйти ребята не успели. Дверь дома распахнулась, и на крыльце появилась недавняя знакомая с полиэтиленовым пакетом в руках. Она настороженно осмотрела двор.

– Да что ж она головой так вертит? – возмутился застывший в неудобной позе Жека.

– Из осторожности, – шепнул Гришка.

– А может, почуяла что? – испугался Титов.

– Ага, – не стал возражать Гришка. – Твое сопение на полквартала слышно! Вот она и насторожилась. Не поймет, то ли в ушах у нее шумит, то ли Женька Титов на приступ идти готовится.

Лера еле слышно фыркнула, а женщина, решившись, сбежала с крыльца и направилась к гаражу. Она подошла с ключами не к самим воротам, а к спрятанной в одной из створок двери.

Ребята замерли в своем кустарнике. В затылок лежавшего Гришки жарко дышал Клоп. В загривок возбужденного Ральфа вцепился Гена. Жека чуть слышно постанывал: у него затекла правая нога.

Лера во все глаза следила за врагом. Она чувствовала себя виноватой перед Таней. И не единожды.

Украсть коробку с брильянтами – это полбеды. Но она, считай, еще и скормила эти стекляшки своим собакам! Ведь если бы она так бездарно не заснула вчера, вечером вполне можно было вернуть злосчастную коробку Ивановым.

А значит, Таня была бы дома. Нет, это все она натворила, точно…

Поэтому когда дверь распахнулась, и женщина, оглянувшись еще раз, исчезла в гараже, Лера и сама не заметила, как нырнула следом за ней. Самобичевание и чувство вины совершенно притупили в ней осторожность.

Испуганный Гена рванул было следом, но в него мертвой хваткой вцепился бдительный Титов.

– Пусти!!! – прохрипел Гена.

Он с ужасом смотрел на металлическую дверь. Оттуда, видимо, на какой-то подозрительный звук, выглянула хозяйка дома и тут же скрылась, на этот раз – тщательно закрыв дверь за собой.

Гришка растерянно хлопал ресницами. Оба пса, склонив головы набок, буравили мальчишек нехорошими, прямо таки обвиняющими взглядами.

Женька Титов, сам от себя не ожидая, прорычал:

– Тихо всем! Девчонок как-то вытаскивать нужно! Или и вам под замок приспичило?!

Успокоенный командным голосом Ральф лег рядом. Разъяренный Клоп неохотно отвел взгляд в сторону.

Гена обмяк в Титовских руках и наконец перестал метать взглядом молнии. Гришка Завьялов оторопело протянул:

– Ну и быстро же она!

И мужское сообщество, скрутив нервы в кулак, принялось терпеливо ждать развития событий. Пять пар глаз сверлили гаражную дверь. Если бы басни о телекинезе были верными, от ворот в секунду бы ничего не осталось! Разве что лужица расплавленного металла на бетоне.

– Вроде тихо, – прошептал Гришка.

– А что ты хочешь? – буркнул Генка. – Воплей?

– Ну… возни, что ли. Не могли же Леру бесшумно скрутить?

– Запросто, – с горечью отозвался Гена. – Эта Кузнецова – не баба, лошадь натуральная. Лерка на полторы головы меньше.

– Хватит вам, – возмутился Жека. – Может, все обойдется! Лерка – шустрая. Она спрятаться могла. Кузнецова ее и не заметила!

Время тянулось как резиновое. Минуты казались бесконечными. Часы на всех трех мобильниках дружно бастовали.

Гену держала на месте лишь тупая безнадежность, сквозь которую почти не пробивались мысли типа: «Что я скажу Сергею? Зачем потянул девчонку сюда? Оставил бы дома! Пусть с Клопом. Или еще какое дело ей придумал бы. Пропадет ведь, дуреха…»

Дверь наконец открылась, и на улицу вышла Кузнецова.

Как ни всматривались в женщину встревоженные мальчишки, они ничего подозрительного не заметили. Ее физиономия была абсолютно спокойна. Она положила звякнувший пакет на землю и принялась тщательно закрывать дверь. А потом скрылась в доме.

Практически одновременно с дверным хлопком Гена вскочил на ноги и рванул к гаражу. За ним, соревнуясь в скорости, наперегонки мчались приятели и оба пса. Все рекорды побил неуклюжий с виду Клоп: он выиграл гонку. Подлетел к гаражу первым. Затем бультерьер ткнулся носом в щель между створками и жалобно, правда, еле слышно завизжал. Ральф поддержал друга не менее тихим, но душераздирающим стоном: обе собаки дисциплинированно продолжали соблюдать конспирацию. Оторопевший Генка гулко сглотнул и прошептал:

– Лер?

И чуть не сполз по стене от облегчения, услышав ответное:

– Тут я. И Таня тут. Только я не могу дверь в ее комнатку открыть. Там засов очень тугой. У меня не получается. И шуметь боюсь: вдруг в доме услышат.

– Откуда ты тогда знаешь, что она там? – потребовал ответа моментально оживший Жека.

– Я ее видела. Та, Кузнецова, ей поесть принесла. А когда продукты выкладывала, то дверь не закрывала.

– Нет, но как ты могла?! – неожиданно разъярился постепенно приходящий в себя Гена.

– Семейные сцены отложишь на потом, – строго отрезал Титов.

Генка от изумления, наверное, замолчал. А Титов хладнокровно продолжил:

– Значит, тебя не видели?

– Нет. Я сразу же за какую-то большую канистру нырнула.

– А Таня знает, что ты там?

– Нет. Я не стала ей кричать. А вдруг мы не сможем помочь, что тогда? Она только расстроится.

Жека сердито обернулся к Генке:

– Ну, что молчишь?! Что делать будем?

До потрясенного Гены медленно, но доходило: его сестра в относительной безопасности. ПОКА. Как и Таня.

– Действительно, Ген, кончай истерику, – поддержал Титова Гришка. – Девчонок вытаскивать нужно. Думай – как. И учти: время идет. Дело к вечеру, запросто еще кто из банды явится.

– Кстати, – неохотно заметил Жека, – я вам не говорил, но Наташка уже в Германии.

– Где?!

– В Германии, говорю. Ее вчера вечером отец туда отправил. В Бреттен. Это, кажется, на границе с Францией.

– С чего бы?!

– С того. Наташке звонили. Потребовали вернуть, что взяла. А то, мол, хуже будет. Ну, она, само собой, в панику: не брала, кричит, ничего! И в слезы. А дело вечером было, вот отец и начал ее трясти…

– Раскололась? – мрачно поинтересовался Генка.

– Еще бы! Только Наташка не дура. Про брюлики ни слова не сказала. Первый вариант выдала. Как там? Ну, про ценное письмо в коробке с конфетами.

– А почему ты раньше молчал?!

– А когда бы я сказал? Наташка почти в два ночи позвонила. Из аэропорта уже. А с утра вся эта канитель с Таниным